К вечеру я рискнул пристать к берегу в безлюдном месте и развязать своего пленника, чтобы тот мог попить и поесть. Немного рыбы я по пути уже наловил и теперь сумел нажарить ее на костре. Уже не так далеко должна быть граница греческих владений и Карии, так что Малому меня лучше не злить, а завтра садится за весла. Я отпущу его, как и обещал прямо в Карии, и он сможет пешком вернуться в Милет, если ему уж так этого хочется. Грек испуганно показал, что он мне поверил. Страх и надежда могут убедить любого человека в чем угодно. Черт с ним, в конце концов, золото всегда при мне, а все остальное я могу бросить в любой момент и пересечь границу налегке. А людей сейчас мало, плотность населения небольшая, так что по суше я имею прекрасные шансы уйти незамеченным.
На следующий день мне повезло и никто к нам не прикопался, так что я смог без особого труда (если не считать капризного неустойчивого ветра) пересечь широкий залив. Там Малый, поговорив с встреченными в море рыбаками, заверил меня, что мы уже в Карии и до Галикарнаса осталось всего два дня пути. Карийцы греков хотя и недолюбливали, но войны сейчас не было, царил хрупкий мир, нарушаемый лишь приграничными разборками удальцов. Сколько же я плыву? Я опять потерял счет дням! Возможно, что сейчас уже самый конец октября, а возможно, что уже начинается ноябрь. Достаточно я рисковал, если Бодрум меня встретит хорошо, то там я и перезимую.
Через два дня наш корабль был уже у Бодрума. Что сказать, все это время пришлось изрядно потрудится нам обоим, впахивая за веслами. Нужно было обогнуть довольно большой полуостров и вдобавок держатся подальше от греческих островов, изрядно меня бесящих своим противным цветом высохшей желтизны. А островов тут было сразу несколько — прямо напротив самого Бодрума лежал большой греческий остров Кос. Иногда мне казалось, что мы просто заперты в густом и тесном лабиринте островов и островков. Но в международных водах было относительно спокойно, никто не безобразничал прямо у своего порога, чтобы не спровоцировать соперника на ответные действия (а карийцы так же были народом мореходным), так что нам удалось благополучно приплыть в столицу Карии.
Что сказать? Это было самое большое селение, которое я пока увидел здесь. Вероятно, здесь проживало человек семьсот, если не больше. К тому же городишко укрывали стены. Правда, не везде каменные, где-то стоял и деревянный двойной частокол с наполнителем из утрамбованной земли, а где- то и просто проемы заполняли рыхлые саманные кирпичи. Высота стены составляла метра три- то есть два человеческих роста. Местность вокруг городка напоминала заброшенный земельный участок. В порту было с десяток лодок, некоторые так довольно большие. Я предупредил Малого, что бы он держал рот на замке, а то я ему быстро язык подрежу. Вернее, обвиню в пиратстве и попрошу карийцев, недолюбливающих греков, его распять на кресте или посадить на кол. При этом я демонстративно глумился над греком, спрашивая, что для него предпочтительней — острый кол или котел с кипящим маслом? А я обещаю его отпустить.
Двое суровых стражника из порта (на вид типичные мелкие азиаты) направились к нашей лодке собрать пошлины и взять плату за портовую стоянку. Когда они говорили, то большая часть сказанного оставалась за пределами моего понимания. К счастью, Малый немного помогал мне при разговоре. Я сообщил, что купец, товар по большей части пришлось выбросить за борт при ужасном шторме, чтобы облегчить судно, команда тоже погибла, а Малый — грек потерпевший кораблекрушение, которого я подобрал после шторма. Так что товаров у меня самый минимум — немного оружия, ношенной одежды (отстиранной Малым от крови), маленько выделанной кожи из Фракии.
Но лупоглазые и низкорослые стражники, с пышными усами и кривыми носами, все равно требовали долю. Чтобы не светить свое золото и не оказаться в положении Остапа Бендера перед возбужденными бранзулеткой доблестными румынскими пограничникам, я отдал воинам в качестве платы трофейный лесбийский бронзовый меч. Несколько двусмысленно звучит. Но стражники остались довольными, даже обежали присматривать за моей лодкой. Ага, доверяй козлу капусту. Я нагрузился оружием, замотав его в тряпки и сложив в мешки. У меня его уже скопилось немало: меч, четыре лука, колчан со стрелами плюс еще вязанка стрел, пять бронзовых ножей (включая мой) три кинжала (с одним моим), копье, к нему несколько запасных бронзовых наконечников и верный томагавк. Топорик уже давно казался мне старым другом. Малый же тащил мои кожи, тряпки и шкуры, в том числе и шкурку лисы.