В общем, пока я добрался до восточной Киликии мне пришлось раздать множество мелких вещей и даже продать одного осла. Так что теперь доспехи и оружие приходится таскать на себе. Заодно привыкаю и тренируюсь. Кроме того, в загашнике осталось только фракийское золото и то пришлось одно кольцо уже разменять в местной старинной столице Тархунтассе.
В конце февраля я все же добрался до Аманских гор, отделяющих восточную Киликию от Коммагены (или что там дальше). Последняя страна находилась уже в Северной Сирии. Близится конец моего длительного путешествия. Позади на Киликийской равнине уже начиналась весна — обильно зеленели побеги ячменя и пшеницы, распускали новые усики виноградные лозы, покрылись молодой листвой яблочные и гранатовые деревья. Гиацинты нежно переговаривались с тюльпанами, под огромным сводом небес. Но мне предстоял путь в горы, через Аманские ворота. Что же, не поднявшись на высокую гору, ты не узнаешь высоту неба. Но, в этих горах также обитали дикари, «на лицо ужасные, добрые внутри», они жили на возвышенностях, в густых лесных дебрях.
На одну такую группу мне и посчастливилось наткнуться. Вот что значит, путешествовать одному, без попутчиков. Быстрота не всегда есть преимущество, недаром же говорят: «тише едешь — дальше будешь».
К счастью, десяток кочующих дикарей даже не скрывал свои нехорошие намерения. Одна половина отряда показалась впереди по тропе, а когда я оглянулся, то увидел, что вторая половина отрезала мне путь к отступлению. «Если вдруг муравьи сообща нападут, одолеют и льва, как бы ни был он лют» — гласит восточная мудрость. Что же, я в доспехах и вооружен, не позволю врагам соединить свои силы. Я зашвырнул свое копье в сторону, сейчас мне нужна мобильность, а для этой цели больше подходит лук. Мне понадобится больше стрел. Захватив три дополнительные стрелы из связки в пятерню, я оставил своего груженного упрямого осла на произвол судьбы и быстро побежал вперед, напрягая все свои силы. Главное, чтобы тетива выдержала, не лопнула и не порвалась. А так — пятеро врагов это все же не десяток.
Я немного боялся, во рту появилась мерзкая горечь, как всегда бывало в начале сражения. Смерть могла ждать в нескольких шагах впереди, но я не хотел думать об опасности или о своем решении вступить в схватку. Лишь сделал глубокий вдох, радуясь, что время на размышления закончилось.
Еще не приблизившись на расстояние уверенного выстрела из лука, я пустил первую стрелу, но дикари увернулись, поймав ее на щит. Не надо тратить стрелы зря, целится надо только наверняка, подбегу ближе и положусь на удачу и на прочность моих доспехов! Двое ублюдков-лучников открыли стрельбу мне навстречу. Пока я бежал, они выпустили по мне не меньше шести стрел- две впились в доспехи, одна скользнула по руке, разорвав кожу, а четвертая оставила царапину на налобнике кожаного шлема, когда я резко отклонил голову. Иначе мне бы зарядили точно в лоб.
Хватит, теперь настала моя очередь. Я остановился и быстро стал расстреливать пятерых дикарей из лука. Лук у меня был намного больше по размеру, более тугой, мои руки более сильными и длинными, так что теперь у моих противников уклонятся от выстрелов не получалась. Расстреляв пять стрел, я злорадно усмехнулся. Одного из врагов, хотя он и пытался защитится плетеным щитом, стрела поразила прямо в горло, и он заваливался на бок, окрашивая кровавой пеной, текущей из кривившегося в злобной гримасе рта, свою черную бороду. Второго противника — лохматого и клокотавшего ненавистью дикаря — вооруженного просто большой дубиной, стрела ударила в живот и он явно вышел из схватки. Одному косматому лучнику стрела попала в плечо, другого поразила в руку, копейщику стрела вонзилась в бедро выше колена (тот прикрывал тело большим щитом) и он захромал. Пора мне уже переходить на стрелы с бронзовыми наконечниками, повысив их смертоносность и оставив кость и камень в прошлом.
Я обернулся, вторая группа быстро приближалась. У меня, пробив кожаный воротник, вражеская стрела расцарапала горло, я выдернул ее, но наконечник застрял в толстой коже и стрела сломалась. В колчане оставалось еще шесть стрел и я, приблизившись к раненым, выпустил в них еще три стрелы: поразив задыхающегося от дикой ярости копейщика в глазницу, и утыкав обеих раненых лучников, глаза которых горели бешенством, стрелами в грудь. После чего выхватил свой тяжелый меч и подбежав вплотную, страшным ударом разрубил плечо одного из бойких раненых лучников (вторая стрела попала ему ниже ключицы), кровь ярким фонтаном хлынула на землю. Здесь, в общем, все кончено, но быстро проколем горло тем раненым, кому успею, а то они ненароком укусят меня за ступню или вообще, скрежеща зубами от бессильной злобы, порежут мою ногу ножом.