Только приготовив свое оружие, арамеи могли позволить себе позаботиться о личных потребностях. День был жарким, люди и кони сильно потели. Каждый всадник пустыни в первую очередь напоил коня, потом вдоволь напился сам теплой воды из бурдюка (она показалась в достаточной мере противной), затем вылил остатки себе на голову и на шею коня. В селении найдется много воды и для людей, и для верных животных и не нужно будет уже дрожать над каждой каплей этой коричневой тепловатой бурды.
Хадад (в переводе — Гром), рослый бородатый воин, с красным зверским лицом, первый помощник Эскарра, верный как пес, остановился рядом с ним.
— Все люди готовы к бою, благородный Эсккар.
Военный вождь арамеев, диких кочевников пустыни, повернул голову, и увидев готовность к сражению и возбуждение предстоящей схваткой на мрачном лице Хадада, улыбнулся краями губ. Он посмотрел налево и направо вдоль дружного строя воинов, многие из них в ответ подняли лук или копье. Арамеи действительно были готовы и рвались в бой. Это были покрытые шрамами свирепые вояки, находившие удовольствие в разрушении. Их ждала долгожданная награда за дни напряженной и быстрой скачки.
— Тогда давайте начинать! — коротко приказал вождь, почувствовал прилив безумной радости в предчувствии битвы.
Эсккар ударил пятками по бокам коня и поскакал вниз, конные арамеи последовали за ним. Они не особенно торопились. Если бы лошади были отдохнувшими, то отряд несся бы вниз галопом и очень быстро, в неудержимом порыве преодолел бы последние три километра. Но после шести дней скачки «всадники дьявола» (как называли их местные жители) не хотели рисковать ценными, но усталыми лошадьми, измотанными долгим переходом — тогда, когда конец путешествия так близок. Так что кони фыркали, вздергивали голову и тяжело бежали рысью. Ветер поднимал пыль.
Внизу, на равнине стройное построение всадников нарушилось, и линия больше не была такой прямой, как наверху. Небольшие группы конных воинов отделились от флангов и стали прочесывать местность. Они обыщут ближайшие поля и разбросанные вокруг фермы, чтобы согнать всех людей в селение.
Основной отряд всадников, с Эсккаром во главе, скакал плотной группой по полям, засеянными всходами пшеницы и ячменя. Вскоре они добрались до широкой, хорошо наезженной дороги, которая вела в селение, там перешли на стремительный галоп и через две минуты уже миновали первые строения. Бедных животных неустанно погоняли окриками и ударами, и они стремительно мчались вперед.
Теперь впереди скакала ватага самых молодых головорезов на самых свежих лошадях, их бешенные боевые кличи заглушали стук копыт. Они проехали мимо нескольких отдельно стоящих ничтожеств, не обращая внимания на кричащих женщин, смертельно перепуганных трусливых мужчин и плачущих детей. До сих пор ни одной стрелы. До сих пор ни одного вооруженного врага. Грубый деревянный частокол, высотой в человеческий рост, мог бы ненадолго замедлить продвижение грозных воинов, но ворота стояли открытыми, и их никто не защищал. А если бы и защищали, то дикие всадники все равно бы прорвались и перебили всех защитников.
Конница, словно полчище свирепых демонов, ворвалась внутрь ограды, не встретив никакого сопротивления.
Тут Эсккар увидел, как умер первый деревенский житель. Старик, спотыкаясь от страха и теряя слюни, попытался добраться до своей хижины, чтобы скрыться в ней. Один из угрюмых воинов арамеев ударил его мечом, а потом поднял окровавленный клинок высоко в воздух и издал боевой клич, наполненной слепой яростью. Стрелы дружно вырвались из луков и вонзились в опешивших мужчин и женщин, застигнутых на открытых участках. Никто не отдавал никаких приказаний. У всех в головах была одна забота: что делать сейчас, в ближайшие минуты.
Нельзя передать словами воцарившуюся суматоху: крики людей, рев животных — все спуталось и перемешалось. Боевые кони, обученные для такого побоища, топтали живых и мертвых, а всадники бросали копья и рубили мечами. Жители превратились в овец, терзаемых свирепыми волками. Арамейские воины отличились звериной жестокостью, свирепостью и безжалостностью, они рассеялись по селению и некоторые спешивались, чтобы обыскать захваченные дома. Закаленные в битвах бойцы не выпускали из сильных рук мечи или копья. Конечно, любой, кто окажет сопротивление, умрет, но многих жителей убьют просто ради развлечения или удовлетворения жажды крови. Остальных пока пощадят.