Потом Эсккар поехал по другой пыльной дороге, размышляя, как эти оседлые ничтожества могут жить за земляными стенами, которые закрывают бескрайнее синее небо и не дают свободно проникать вольному ветру.
Их окружают вонь, смрад и грязь сотен других, таких же, как они сами. Истинный же воин пустыни живет свободно и гордо, не привязанный ни к какому месту, а то, что ему требуется или он хочет иметь, он всегда добывает своим верным мечом.
Арамей рождается на вольном воздухе, взращивается на кобыльем молоке, питается конским мясом и творогом, одевается в ткань из козьей и овечьей шерсти, спит в палатке из их шкур. Лет с десяти он уже самостоятельно управляет конем. Все необходимое ему привозят все те же незаменимые друзья арамея. Весной, когда бывает много молока, из него приготовляется творог, который скатывается в шарики и сушится на солнце; когда молока станет мало, такие шарики распускаются в воде, при чем получается жидкий, кисловатый напиток. Одна из симпатичнейших черт любого арамея — это его нежная любовь к коню. Если приходится туго, голодать будет он сам, но не его лошадь.
Теперь внимание вождя арамеев привлек большой дом, почти скрытый за стеной. Эсккар уверенно толкнул деревянные ворота. Вместо обычного сада здесь он обнаружил кузницу с двумя наковальнями, мехами и тремя закопченными котлами разных размеров, предназначенных для охлаждения готовых изделий. На полу и на скамьях лежали частично починенные орудия сельского труда. Но почти половину рабочего места занимали приспособления для изготовления оружия. К стене, окружающей сад, были прислонены глиняные формы для отливки бронзовых мечей и кинжалов. Точильные камни заполняли целую полку, а при помощи огромной деревянной колоды оружейных дел мастер проверял свои новые клинки, о чем свидетельствовали многочисленные борозды и отрубленные щепки.
Конечно, умелый мастер забрал с собой орудия труда или где-то спрятал их. Оружие и орудия труда так же ценны, как и лошади. Из кузнеца получился бы очень полезный раб, но такой важный человек, несомненно, перебрался на другую сторону реки сразу после первого предупреждения.
Вероятно, этот кузнец — прекрасный мастер, если у него такой большой дом. Эта мысль не доставила большого удовольствия кипевшему от злобы Эсккару. Лучшее бронзовое оружие арамеев было захвачено в таких больших селениях, как это. Вождю очень не нравилось, что деревенские кузнецы могли создавать такое прекрасное оружие с такой очевидной легкостью. Мечи, кинжалы, копья и наконечники стрел — все это можно было изготовить здесь, причем лучшего качества, чем удавалось мастерам его народа.
Не то, чтобы представители его племени не знали тайн бронзы или меди. Но их маленькие переносные кузницы не шли ни в какое сравнение с возможностями большого селения. Для изготовления крепкого бронзового меча требовались осторожность и время, а его соплеменники не могли этим похвастаться, поскольку постоянно кочевали, перемещаясь с места на место.
Большинству воинов его клана было плевать на образ жизни всех оседлых ничтожеств, но мудрый отец Эсккара обучал его тайнам жизни. Из многочисленных сыновей царя Нахера (в переводе: Все четыре стороны света, или по другому — Весь мир, озаряемый дневным светом) только Эсккар родился в полнолуние, а это время рождения тех, кого всемогущие боги наделяют исключительной восприимчивостью и хитроумностью.
Эсккар понимал важность знаний о своих врагах. Оседлые ничтожества представляли угрозу даже для доблестных арамеев, и его отец это прекрасно понимал. Все остальные члены клана презрительно фыркнули бы, услышав о том, что деревенские жители могут с ними соперничать. Для доблестных воинов настоящими врагами являлись только другие степные племена, с которыми они могли столкнуться во время странствий. Среди жалких оседлых ничтожеств было мало воинов и еще меньше опытных наездников. Любой из его воинов, более сильный, более высокий, обладающий боевыми навыками и обученный езде на лошади с ранних лет, без труда убивал в любом сражении трех и более оседлых жителей. Как из вьючной лошади не сделаешь хорошего скакуна, так и из оседлого ничтожества не сделаешь человека.
Нет, оседлые ничтожества не знали военного искусства и никогда не смогли бы стать сильными воинами. Но они обладали другим оружием, более смертоносным, чем любой лук или копье, — это была еда, которую они получали из земли. Эта еда позволяла им размножаться, словно многочисленным муравьям. Им не требовалось охотиться или сражаться за пропитание. Чем больше еды эти крысы извлекали из земли, тем больше их становилось. Так они могут заполонить всю землю, и когда-нибудь их может стать так много, что даже славным арамеям не удастся убить их всех.