Эсккар поклялся себе, что такой день не наступит никогда. Его отец стареет, и вскоре ему придется передать власть, которой он так долго пользовался. В тот день Эсккар, который уже являлся любимцем совета старейшин племени, станет править арамеями. Он будет обязан обеспечить разрастание и процветание этого великого племени, идя путем покорения и грабежей, как было всегда. Таков уже был разбойничий уклад их жизни: вождь племени лишь путем набегов и грабежей может увеличивать благосостояние своего рода и способствовать приумножению стад: откажись он от этой практики — и он вызвал бы ропот и возмущение среди всех своих сородичей. Эсккар выполнит свой долг.
Прошло несколько часов, прежде чем он вернулся на рыночную площадь. Она оказалась заполнена воинами и страдающими пленными. Почти все уже прекратили плакать. Новые рабы, сломленные, стояли на коленях в пыли, плечом к плечу. Несчастным не оставили решительно ничего, многих раздели до нитки. Их липкий страх висел в воздухе и, казалось, перебивал тяжелый запах, исходивший от воинов, шесть дней без устали скакавших на лошадях, Эсккар увидел, что весь разбитый от усталости Хадад сидит на земле. Он прислонился спиной к колодцу и ждал возвращения своего предводителя.
— Привет тебе, Хадад. Ты узнал сколько их здесь? — спросил славный вождь своего помощника.
— Шамаш благословил нам этот день! Двести двадцать три раба взяли живыми, когда выкопали последних из нор. Еще пятьдесят или шестьдесят уже мертвы. Достаточно для наших нужд. Мы обыскали все дома и поля. Никто не пытался оказать сопротивление — учтиво отрапортовал ему Хадад.
— А сколько же всего их здесь жило?
— Около девятисот ничтожеств обитала в этой грязи, — ответил Хадад с явным отвращением на грубом лице. — Если бы мы оказались здесь на несколько часов раньше, то смогли бы взять еще триста или четыреста рабов.
— Для этого нам потребовались бы сказочные лошади с крыльями — рассмеялся Эсккар (они ехали так быстро, как только могли). — А лошадей Вы нашли?
— Нет, ни одной. Все, у кого имелись лошади, конечно, отправились на север, Но на полях остались волы.
От медленных волов не было никакого толка, по крайней мере так далеко от черных шатров стоянки арамеев. Арамей разбивает свои черные палатки где попало, лишь бы только можно было вбить кол в землю и устроить какое-нибудь убежище жене и грудному ребенку от палящих лучей солнца и ночной прохлады, да была бы поблизости вода и пастбище. Жадный Эсккар надеялся захватить здесь хотя бы несколько лошадей. Дополнительные лошади могли бы отвезти назад побольше трофеев. Вождь тут же прогнал эту бесполезную мысль.
— Ты готов начать?
— Да, благородный Эсккар. После того как выберем себе рабов, остальных оставим в живых?
Хадад демонстративно провел пальцем по лезвию меча, проверяя его остроту.
Эсккар лишь улыбнулся, видя на возбужденном лице воина предвкушение свежей крови. Его помощник так любил убивать.
— Нет, не на этот раз. Слишком многие от нас бежали. Начинай. Сам Шамаш передал этих собачьих детей в наши руки, теперь они уж не уйдут от нашего справедливого гнева.
Хадад встал и отдал ужасный приказ. Воины, лишенные каких бы то ни было следов человечности, пошли вдоль ряда пленных, выбирая тех, кто был негоден к тяжелой работе. Держа бронзовые мечи наготове, они отгоняли в сторону стариков, детей, больных и калек. Они вырывали младенцев из рук матерей, а если женщины пытались сопротивляться, их жестоко избивали кулаками. Двое побледневших мужчин попытались оказать суровым воинам сопротивление, и их моментально зарубили. Мерзким воинам Хадада требовались только достаточно сильные и выносливые люди, которые могли выдержать то, что им предстояло. Остальные, от которых не будет толку, умрут. Так приказал благородный Эсккар.
Отбор шел быстро. Эсккар наблюдал за тем, как воины, как порождения кошмара, разделяли деревенских ничтожеств на две группы, и его губы шевелились: он считал пленных. В живых останется чуть больше ста человек.
После того как отбор закончился, Хадад выкрикнул приказ, и началась жестокая бойня. Воины с тигриной грацией и ловкостью двигались сквозь ряды тех, кому предстояло умереть. Окровавленные мечи методично поднимались и опускались.
Вскоре едкий запах крови наполнил воздух. Ужасные крики и вопли эхом отражались от стен, замораживая кровь в жилах, когда любящие люди что-то кричали друг другу. Убийство, умелое и быстрое, отняло немного времени. Злобные воины арамеев, больше всего на свете любившие драться, и не видели особой славы в такой бойне. Лишь некоторые жители деревни попытались оказать слабое сопротивление. Четверо детей хотели сбежать (их подтолкнули к этому беспомощные матери), но опытные палачи стояли в ряд и не позволяли уйти никому из жертв. Другие пленники призывали своих богов, просили Эля или Ваала помочь им, но у ложных богов оседлых ничтожеств не было сил, чтобы справиться с овеянными славой арамейскими воинами.