Если верен метод поиска в единственном слове какого-нибудь языка ключа к пониманию умершей цивилизации, то тем же, чем для греков была «kalos kagatos»[64], а для римлян «virtus»[65], для Юга было «paratge», слово, бессчетно встречающееся и повторяющееся в стихах трубадуров и означающее и честь, и благородство, и равенство, и отрицание кулачного права, и уважение к человеческой личности.
Так что можно смело утверждать, что на юге современной Франции существовала особая цивилизация и крестовый поход против альбигойцев был столкновением двух культур. Поражение, которое потерпело Тулузское графство, такая же катастрофа, как гибель цивилизации Крита или цивилизации майя.
Парадоксом этой цивилизации было сосуществование эпикурейского образа жизни с почитанием катаров, которые возмущали Римскую церковь своим чрезмерным аскетизмом. Чтобы объяснить эту загадку, ученые выдвигают предположение, что Дама в поэзии трубадуров является символом церкви катаров. Утверждение как минимум рискованное. Тем не менее исследования показали, что некоторые трубадуры находились под влиянием ереси (а также любовной арабской поэзии) и любовь ими понималась не как плотская страсть, а как способ духовного и нравственного совершенствования[66]{162}. То, что Лангедок наряду с Ломбардией и Болгарией был в наибольшей степени затронут катарской ересью, исторический факт, причем адепты новой религии рекрутировались из всех сословий — от крестьян до графов. Причины такого успеха новой веры следует искать в продажности Католической церкви на юге Франции, в специфической интеллектуальной и чувственной ситуации, а также попросту в притягательности самого катарства. В 1167 году под председательством болгарского епископа Никиты в Сен-Феликс-де-Караман происходит съезд альбигойцев, на котором утверждаются организация и ритуал южной церкви катаров.
Естественно, Римская церковь понимала, какую опасность для нее представляет распространении ереси. Следует признать, что при первых попытках овладеть ситуацией использовались мирные интеллектуальные средства, а именно с катарами устраивались диспуты на догматические темы, к ним посылались великие проповедники наподобие св. Бернарда Клервоского{163}, однако это не принесло успеха по причине нескрываемой враждебности к Католической церкви. «Базилики остались без верующих, верующие — без священнослужителей, священнослужители — без почитания».
Ситуация изменилась, когда папский трон занял тридцативосьмилетний Лотарио Конти, принявший имя Иннокентия III. Его лицо на фреске в церкви в Субиако дышит спокойствием и силой, однако духовное правление, которое он осуществлял в Лангедоке, представляется, мягко выражаясь, недоразумением и по причине пассивности местного клира, и по причине чрезмерного рвения папских легатов. Впрочем, новый папа, морально ответственный за крестовый поход против альбигойцев, отнюдь не был фанатиком, а его письма исполнены заботы о справедливости и — отбросив даже стилистику канцелярии — достаточно сдержанны.
64
Термин, означающий совершенного человека и гражданина, воплощающего аристократический идеал.
66
Джауфре Рюдель пишет: «…есть у меня подруга, но я не знаю, кто она, и я никогда ее не видел… хоть безмерно люблю ее. Никакое счастье не будет для меня столь великим, как эта далекая любовь»