«Всё плохо, всё очень плохо» - раскудахтался маленький паникер внутри меня, поклевывая по темечку.
- Так и будешь стоять у порога? – выдернул из думок насмешливый тон. Я в недоумении покосилась на бандита. В груди образовалась горечь, но не от удручающе мрачной атмосферы в скромной комнатушке, где не убирались, наверное, лет 10. Я вдруг почувствовала себя виноватой. А что, если я должна была докопаться до правды? Узнать, проверить, найти доказательства, а не слепо верить словам.
«Стыдно, Варя, стыдно! Разве можно так о родном человеке?».
Я точно в паршивом сне, и не могу проснуться. Точно в лабиринте, из которого нет выхода. И я судорожно мечусь из стороны в сторону, напрасно растрачивая иссекающие силы. Раню свои крылья, лью слезы, отчетливо осознавая свою беззащитность, беспомощность. Мне не выбраться. Не спастись.
- Серьезно, если бы я не знал, что у тебя высшее образование, то подумал бы, что передо мной даун, - зло усмехнулся Егор, сверкая испещренными серой дымкой холодными алмазами.
Вот козлина. Он еще издевается.
- Сам ты такое слово, - отреагировала я, робко ступив на деревянный скрипучий пол, - Расскажешь, зачем мы здесь? – сменив интонацию, деликатно поинтересовалась я. Боялась спугнуть свой единственный шанс на спасение. Он запросто может передумать из-за какой-нибудь херни. Это знаете, как в ситуации, когда бежишь поделиться с мамой радостью, окликаешь ее, а в ответ слышишь раздражение или грубость. Так и отпадает желание делиться.
Егор молчал. Присел на корточки и начал копался в старом шкафу, целенаправленно что-то выискивая. Вел себя так, будто меня вообще не было в комнате. Спустя несколько минут, в руках показалась клетчатая рубашка. Сухая. Блаженство. Меня всю передернуло от мокрой прилипшей одежды. Тело то и дело содрогалось от дрожи.
- Ладно, не рассказывай, - снова подала я голос. Реакция Егора оказалась незамедлительной. Как коршун, засекший добычу, вцепился острым пронизывающим взглядом, как когтями в горячую плоть. Холодные алмазы разлетелись на тысячу осколков и больно ранили, - Можешь хотя бы снять эти наручники? – подняла я связанные руки, - Я не могу больше терпеть, - призналась я честно и шумно выдохнула.
Послушав мою просьбу, он снова отвернулся. Продолжил копаться в шкафу, перебирая шмотки. Отлично. Он меня игнорирует. В первый раз это сработало.
- Необязательно вести себя как сволочь, - принимая поражение, опустила я руки. Испепеляла его широкую мужественную спину осуждающим взглядом и мысленно материла. Тишина. Он меня что, вывести пытается? – Ты что, оглох? – уже без стеснения пыталась я привлечь внимание бездушного паразита. Послышался тяжелый вздох. Агаа. Бесится, значит. Пусть бесится, хорошо. Продолжаем, - В тебе вообще, кроме желчи и злобы есть что-то? Зачем ты меня сюда притащил? Там хоть свежий воздух, а здесь пыльно и душно!
Ноль реакции. Значит, как язвить обижать и командовать, так голос у него есть, да еще и какой! Ладно. Поступим иначе.
Бегло оглядевшись, присмотрела старую игрушку, которая бесхозно валялась на кровати, что располагалась ближе к двери. То есть, ко мне. Небольшой серый зайка с огромными ушами и сердцем в лапках. Очень мило. Но сейчас не об этом. Ледяными, плохо слушающимися пальцами я ухватилась за мягкое ушко и направилась к объекту подлинной ненависти.
- Эй, - в сердцах кинула я игрушку, которая едва задела плечо Егора. Тот обернулся, удивленно вскинув бровь. Застыл с вещами в руках.
- Не находишь неправильным, несколько нечестным нападать на оппонента со спины? – встав, Егор стал угрожающе приближаться ко мне, заставляя отдаляться. Близость пугала, волновала. Я чувствовала опасность и инстинктивно пятилась к кровати. Наконец, он остановился.
- Не находишь неправильным, несколько нечестным молчать, когда с тобой разговаривают? – прищурила я глаза.
Егор самодовольно ухмыльнулся. Кретин. Муфлон безрогий.
- А ты, Варвара Николаевна, не разговариваешь, - философски рассуждал бандит, - Ты требуешь. Бунтуешь. Допрашиваешь. Не находишь это нецелесообразным в сложившейся ситуации? – умничал он, явно наслаждаясь своей властью надо мной бедной.