А сейчас…
Ничего не оставили. Пустота. Только стены и на тех, даже не смотря на уборку, до сих пор были видны впитавшиеся пятна крови. Не было смысла ходить по ней. Квартира хорошо просматривалась и так, потому то межкомнатных дверей там больше не было. Папа вынес их. Собой. Пытаясь выиграть немного времени, становясь на пути у вылезшей из зеркала твари. Если бы мы сразу догадались… Если бы мы только…
— Варя, — оказывается Егор все это время был рядом, — придется сделать полное погружение.
— Куда еще глубже?! — срываюсь на крик. — Я и так на самом дне!
— Недостаточно. — Он начинает ходить вокруг меня, попутно разбрасывая фотографии.
Мне хватило лишь одного взгляда вниз и я понимаю, что мне конец.
Мертвые лица слишком подробно и детально сфотографированы. Мертвые тела утопают в крови, которой было не просто пару лужиц. Все полы тогда превратились в один сплошной кровавый каток. Я хочу… я пытаюсь абстрагироваться, уйти, спрятаться.
Но слишком поздно.
Последний барьер сломлен и цунами боли сносит меня.
Тогда
— Я в порядке, — едва могу сдержать все эмоции и выглядеть относительно спокойнее, чем оно есть. — Правда.
— В этот раз, — строго отвечает мама, отрываясь от чтения журнала, — тебе меня не провести.
— Арррр, — рычу и бью кулаками по постели, отчего срабатывает датчик и начинает противно пищать.
— И его, — мама кивает на монитор, где отображается пульс и прочие параметры, — ты тоже не обманешь. Так что прекращай нервничать, иначе твое пребывание здесь значительно увеличится по срокам.
— Да блин…
— Варвара! — мама впервые повышает на меня голос и я морщусь, но больше не пререкаюсь.
Потому что, как показала практика, когда я слышу свое полное имя — лучше закрыть рот и вообще желательно спрятаться под плинтусом. За свою жизнь в такой ситуации я побывала раз десять. Да, кому-то покажется мало. Но, поверьте, мне и того хватило. Потому что мама в гневе…как бы вам объяснить…этот как превращение маленькой машинки купе в танк, который прет напролом и сжигает напалмом все на своем пути. Зрелище интересное, если оно тебя не касается. А вот быть в эпицентре вряд ли кому-то хочется. Вот только у меня нет выбора, приходится терпеть. Обычно хватало пару дней, чтобы мама пришла в себя и перестала быть огнедышащим драконом.
В этот раз, судя по всему, мама не на шутку разозлилась. Папа забегал уже ненадолго в больницу и, пряча взгляд, неохотно поделился тем, что дома у нас холодная война.
— Мам, прошу, — вздыхаю, — хоть с папой помирись, он сильно переживает.
— Еще сильнее он должен был переживать за тебя.
— Он не причем, честно. Я его даже тогда не предупредила и сама решила провести расследование.
— И в этом он тоже виноват! — мамин голос подрагивает и я понимаю, что она едва может сдержаться от слез. — Сколько раз я его просила не впутывать тебя?
— Мам, но в итоге мы ведь всегда побеждали. — Пытаюсь успокоить ее. — Как в сказках побеждает добро над злом.
— Варя, да когда же ты поймешь, что это настоящая жизнь, а не игра? И что тебе могут нанести… да какой там… уже нанесли реальный вред. Да, вы побеждали. Но только попробуй мне сейчас отрицать тот факт, что каждый раз при поимке преступника ты помимо радости и удовлетворения, чувствовала еще и азарт. И твой отец вместо того, чтобы гасить его… наоборот поддерживал и давал искру, чтобы ты пылала им.
— Ты сейчас так говоришь, будто уже не любишь его.
— Есть вещи, которые начинаешь понимать лишь став матерью, — мама быстро смахивает выступившие слезы на глазах, — можно сильно любить своего супруга, но как только у тебя появляется ребенок… любовь к нему затмевает все на свете. Это особенное чувство, которое невозможно описать словами. Оно просто живет в тебе. Ребенок растет, а вместе с ним и желание защитить его от всего на свете. И сейчас я считаю, что твой папа с этим не справился. Наоборот, он подверг тебя опасности и этого я ему простить не могу. Даже не проси, Варя, я от этого мнения не отступлюсь. Все, хватит. Больше никаких расследований, никаких погонь. Ни единого слова о преступниках в стенах дома.
— Но, если меня попросят…
— Не попросят, — мама не дает мне закончить, — отец предупрежден, что если он обратиться к тебе, то это моментальный развод и мы с тобой уезжаем в Питер к бабушке. Ты меня хорошо услышала?
— Да, — отворачиваю голову к стене, чтобы не встретиться с ней взглядом.