— Бить в кучу!
— Простите, Всеволод Федорович, куда бить?
— Ну что же вы за артиллерист-то такой, Сергей Валерианович! Ведь у вас есть минута, максимум две, пока японцы створились! Любой перелет по «Наниве» сейчас — это возможное попадание по «Акаси» или «Такачихо»! Они же все трое в эллипсе рассеивания! Максимальная скорострельность из всего, что можно, по «Наниве»! Пока мы не сменим курс — беглый огонь!!!
В следующие несколько минут японский огонь был скомкан поворотом и неудачным маневром «Нанивы». Строго говоря, нормально стрелять могла только она. И подтвердив высокую квалификацию наводчиков, она и добилась попадания в первую трубу «Варяга». В тот же отрезок времени «Варяг» ответил ему двух попаданиями и добился одного, случайного, на перелете, в «Акаси». Разрушение трубы, вернее, ее внешнего кожуха, трубы «Варяга» были, в отличие от оппонентов, двухслойными, уменьшило тягу котлов носовой кочегарки. Падение тяги на крейсере пока не сказалось на ходе, все же почти полуторное резервирование (на «Варяге» стояло тридцать котлов, хотя для полного хода хватило бы пара от двадцати четырех, если топить с форсировкой) оказалось очень нужной штукой. В «Наниву» попал один бронебойный снаряд, у орудия № 2 кончились снаряды, взятые с «Корейца», и оно перешло на стрельбу родным «варяжским» боезапасом, и один «корейский» фугас. Если фугас, разорвавшись под мостиком, «всего-навсего» окатил осколками носовое и первое бортовые орудия, чем приостановил их стрельбу на две минуты, пока не заменили расчеты, то «дубовый» снаряд «Варяга» натворил дел. Главной защитой «Нанивы» был 76-миллиметровый скос броневой палубы, прикрывающий котлы, машины и другие «нежные» потроха крейсера. Увы, несмотря на солидную толщину брони, ее устаревшая структура (слой обычной незакаленной стали на слое железа) не смогла сдержать сорокакилограммовую болванку русского снаряда, несущуюся со скоростью в два Маха. А за ней раздолье для разрушения, самая желанная цель для противника — котельное отделение. Увы, та самая дубовость снаряда, что обеспечила ему проникновение сквозь броню, теперь обернулась против русских. Взорвись он внутри котла или хотя бы внутри кочегарки, на кормовой группе котлов японского крейсера и, соответственно, на его способности поддерживать нормальный ход можно было бы поставить жирный крест. Ремонт занял бы неделю, если не больше. Однако золотого попадания не вышло, снаряд просто прошил котел навылет, и ударившись о противоположенный скос бронепалубы, бессильно отрикошетил вниз. Но и простой сквозной дырки в одном из шести жаротрубных котлов «Нанивы» хватило для того, чтобы организовать набор крупных и впечатляющих неприятностей. Котел в рабочем состоянии представлял собой набор труб с огнем от топки, проходивших через бак с перегретой водой, испарение которой он и обязан был обеспечить. Давление в котле в момент его пробития составляло порядка десяти атмосфер, и дикий свист вырывающегося на свободу пара надежно заглушил вопли ошпаренной смены кочегаров.[24] Оставаться в переполненной обжигающим паром кочегарке было невозможно, один из котлов был непоправимо и надолго выведен из строя, остальные два временно невозможно было топить, что привело к постепенному падению в них давления. В сухом итоге — пара десятков человек из машинной команды выведены из строя (относительно невредимыми из находившихся в кочегарке остались двое, один кочегар, набиравший уголь, успел рыбкой нырнуть в угольную яму, второго ударной волной вынесло в соседнюю кочегарку). Скорость упала с и так невысоких семнадцати до совсем уж грустных четырнадцати узлов. «Акаси» повезло — фугасный снаряд разорвался в командирском салоне. Энергия снаряда была бездарно растрачена на уничтожение портрета императора Японии и превращение кучи дорогой мебели в груду дешевых дров. Впрочем, дрова тоже пропали даром — пожара не получилось, зажигательное действие русских снарядов с пироксилином, в отличие от японских шимозных, было минимальным. К моменту второго попадания командир «Нанивы» разобрался в ситуации и, снизив ход до малого, стал пристраиваться в кильватер «Нийтаки», которая к тому моменту, пользуясь преимуществом в скорости, стала догонять «Такачихо».
24
Как писал через пятьдесят лет о похожей ситуации немецкий танкист: «к счастью, при попадании в наши танки гул горящего топлива почти всегда заглушает крики экипажа».