– На себя посмотри, – отозвался я лениво. – Ничего не случилось, пока я отсутствовал?
Эрни подошел ближе и, зевнув в кулак, покачал головой.
– С тех пор, как территорию зачистили, все спокойно. Закурить есть?
– Бросил.
Он кивнул и ушел восвояси, поняв, что сейчас я не в состоянии поддерживать беседу и думать о том, о чем, вообще-то, должен. Бессонная ночь и пережитые волнения делали свое дело.
Под закрытыми веками мелькали рыжие всполохи. Болели старые раны, в груди саднило. Я слишком много и часто использовал магию, и по всем прогнозам выгорание одолеет меня раньше, чем отца.
А мысли все крутились вокруг одного и того же. Точнее, вокруг одной и той же женщины, которая лишила меня покоя с того самого момента, как я переступил порог дома в Левилле. Тогда меня обескуражили ее наглость и дерзость. Ее, конечно, стоило наказать, проучить за побег, но это не вписывалось в мой характер и было бы мелочно с моей стороны. Отец учил быть великодушным.
Я знал, что Эллен не хотела этого брака, и даже чувствовал некую вину перед ней. Но она была нужна мне для подпитки сил, а я – нужен короне. И для этого с женой надо было поладить, а начинать семейную жизнь с обид и насилия – глупое решение. Я никогда не понимал разных схем и махинаций по соблазнению, просто жил и делал, что считал должным.
Я чувствовал в ней что-то странное, но и подумать не мог, что встретил самую настоящую попаданку из другого мира. Более того, оказался на ней женат. Звучит, как бред. И все же этот факт не стереть.
Я усмехнулся. Должно быть, сам Темнейший приложил к этому руку. Но, несмотря на то что писали об иномирянах, этих подселенцах в чужие тела, я с самого начала не чувствовал от нее никакой опасности.
Я плохо знал настоящую Эллен, но за две короткие встречи успел запомнить ее мимику, жесты, манеру разговора, поэтому «новая» она удивила. Сначала я подумал, что, вырвавшись из-под родительской опеки, целительница стала вести себя более раскованно и дерзко. Потом стал замечать все больше и больше странностей.
Та, настоящая Эллен, не вызывала у меня никаких чувств. Ее внешняя привлекательность не имела значения, не зажигала, не будоражила, потому что внутреннее наполнение было мне не интересно.
Но женщина, что предстала передо мной, была вся неправильная. Не такая, к каким я привык. В ней чувствовалась бешеная жажда жизни, знаний и свершений, простой человеческой судьбы ей было мало. Она вела себя так, будто ей плевать, что о ней подумают другие. Хотела исцелять людей, обладала железным упорством и харизмой, которая при любом раскладе била наповал, даже если бы у нее была внешность крокодила. Что уж говорить про смесь этой самой харизмы и женской привлекательности. Я видел, как на нее смотрели мужчины в доме градоправителя, и это будило во мне ревность и собственнические инстинкты. Моя служба не вязалась с семейными отношениями, я был женат на работе. Но последнее время ловил себя на мысли, что хочется почаще бывать дома.
Я чувствовал, что она меня опасается, но тогда и подумать не мог, что это все из-за боязни раскрыть иномирное происхождение. После приема показалось, что мы нашли общий язык. Я долго думал над всеми словами и поступками Эллены, вспоминал все, что она говорила, и понял, что разгадку надо искать именно в угодившей в мою жену молнии. Визит в столицу подтолкнул меня к тому, чтобы поставить на дом заклинание прослушки, я просто обязан был убедиться в правдивости своей теории, какой бы невероятной она ни казалась.
И задавал себе вопрос: «Что я буду делать, если моя жена действительно окажется иномирянкой?»
Как оказалось, слуга короны из меня плохой. Свои интересы я поставил выше долга.
Когда я ощутил чужое проникновение сквозь купол и кровь, когда ворвался в дом через портал, я был очень зол. На ситуацию, на гвардейцев и самого себя, на то, что эта проблемная женщина так подставилась. Вышел из себя, хотя со мной такое случалось редко. А сегодня хотелось все спалить.
На какой-то миг я поверил, что Эллена и правда провела операцию, которая является тяжким преступлением. А мысль, что она так долго была не откровенна, только добавила масла в огонь. Было огромное желание вытолкать гвардейцев из дома пинками, а потом устроить ей допрос с пристрастием. Но в такой острой ситуации стоило вести себя дипломатично, чтобы не повредить и без того шаткому положению своей жены. Капитан Ферри с неохотой вспомнил, что не имеет права забирать ее в участок до выяснения всех обстоятельств, и убрался ни с чем.
А потом был самый странный и сложный разговор в моей жизни. Я чувствовал, как рушится моя вроде бы устоявшаяся действительность.