– А-а, – сказал он, и его можно понять: что тут ещё скажешь. – А что в мешке? Костюм Тиктака?
– Мы развелись, а ты, когда не шутишь, при мне всё равно строишь из себя глупца. – Алиса дважды глубоко вздохнула. – Костюм Тиктака, как и был, на Тиктаке, а в мешке костюм Арлекина.
Марм снова заглянул в мешок, порассматривал одежды, вынул, повертел в руках.
– Это самое умное, что ты придумала?
– Держи карманы шире. Я взяла с собой одеяние Колумбины, оно дожидается на первом этаже, в камере хранения.
– И-и… – Марм поспешно увязывал точки друг с другом, – что… эм-м… ладно-ладно, не кипятись: ты же не электрочайник. Только мгновеньичко, хорошо?
Нажатие кнопки интеркома.
– Китти, киска.
– У-угу?
– Файф о’клок, похоже, отменяется. Только не обижайся, успеется. О’кей?
– У-угу.
Алиса неодобрительно покачала головой.
– Система и тебя не пожалела: сделала послушным – это да, но ещё и размазнёй.
– У меня такое лицо с рождения, – честно отозвался Марм.
– А у меня нет. – Алиса мотнула пепельными волосами. – Идём.
Узнать Тиктака – Марму, Алисе или кому-либо другому – представлялось уравнением с тремя неизвестными, причём лишь из них задача и состояла. Что это за попрыгунчик среди исторгающей крики толпы? Почему на нём костюм Паяца, хотя сам Паяц-Марм – вот, рядом с Алисой, у входа в Здание Управления? И основное: куда, чёрт дери, подевался столь необходимый подлинный Тиктак?!
Марм нашёл ответы достаточно легко, поскольку сохранил шпаргалку из прошлого; Алиса – также; но как быть с «беснующимися» горожанами, распевающими развесёлые песенки, закидывающимися и перекидывающимися разнообразными сластями, и ещё с военными и гражданскими машинами, перекрывшими подступы к Управлению, а кроме прочего, с сутулой фигурой в паяцевской одежде, однако совершеннейшим образом не паяцевского сложения, и, наверное, с назревающими интересными временами?
– Люди выражают эмоции, – заметил огорошенный Марм.
– Как ты когда-то, – подсказала Алиса.
– Но ведь Тиктак больше не у власти, он даже не Тиктак, говоря прямо.
Тот, кто изображал Паяца, взобрался на дуло танка, перепрыгнул на палатку, где в более спокойные дни торговали конфетами, и, прокричав: «Никто, блин, не уйдёт обиженным!», – вскинул руки из глубоких карманов, осыпая землю и занявший её народ разнопёстрыми мармеладками и шоколадками.
– Мармелад?! Ну, это уж чересчур! – Эверетт, не исключено, что впервые, проявил эмоцию наподобие отрицательной. – Этот парень, кажется, плохо на меня влияет. Где мой костюм героя? Где ближайшая подворотня? – Он повернулся к Алисе, чтобы быть уверенным, она его слышит. – Я об одеждах Арлекина.
– Наконец-то дотумкал.
Алиса схватила Марма за рубашку и повлекла за собой, в узковатый, уставленный мусорными баками проулок. Там, освободившись от бренной в конкретной ситуации верхней одежды, они надели новые костюмы: кто до того был Паяцем, стал Арлекином; Алиса, ранее просто Алиса, превратилась в Колумбину.
– И ты намереваешься подобным смехотворным способом остановить мармо-шоковый бунт? – с сомнением произнёс Эверетт, оглядывая себя, оглаживая обновки, критически осматривая получившийся результат в большой луже – следствии прошедшего вчера обильного дождя.
– А что? – безразлично откликнулась Алиса. – Он же первый начал.
– Какие у него требования хоть?
– Вот и выясним заодно.
Она ладонями подтолкнула в спину Паяца… извините, с нынешней поры – Арлекина. А тот, увы, пока не успел войти в роль; к тому же ему мешали аж 4,5 дней крайне вредоносной власти.
– Эта толпень… пестрит, – попробовал выразиться иначе Марм.
– Привыкнешь, – по привычке сухо подбодрила бывшая жена. Наряд женщины выглядел более «строго», чем у него, однако и более блёкло.
Э. С. кивнул, выражая готовность, Алиса прищёлкнула пальцами, и двое вновь-одетых комедиантов вынырнули из проулка к третьему паяцу.
– Ага! – завидев их, провозгласил Тиктак, посыпая дорогу к себе шоколадом и конфетами: для этого пришлось изрядно попрыгать. – Смотрите, друзья! – затем прокричал он, разводя руки в стороны и обращаясь ко всем собравшимся разом. – Их я и пригласил на чаепитие! И они пришли, ура!
– Ура!!! – хором раздалось отовсюду.
– А давайте-ка троекратное ура.
И народ трижды приветствовал Арлекина с Колумбиной.
– Ну, и? – шепнул Марм-Арлекин Алисе.
– Отвечай, – практически не двигая губами, произнесла та.