Тамара откозыряла и побежала к столовой, возле которой находился телефон-автомат.
Длинный гудок... Сейчас... Еще один... Телефон стоит возле самой постели... Гудок... Наверное, он не в спальне. На то, чтобы дойти до телефона нужно время. Гудок... Он же не может двигаться быстро. Боже мой, я бы на пузе доползла до аппарата! Гудок... Обычно после шести гудков она вешала трубку шести гудков как раз достаточно, чтобы услышать и добраться из любого места квартиры. Седьмой гудок... Восьмой... девятый...
Она идиотка! Арт наверняка в гарнизоне!
Снова быстрый пробег пальцев по кнопкам. На этот раз - только один гудок.
- Девяносто третий у телефона.
- Мне нужен капитан Верещагин.
- Он всем нужен, мэм.
Тамара убила бы этого остряка, если бы могла сделать это по телефону.
- Очень хорошо, позовите его.
- Не могу, мэм. В данный момент он находится в госпитале.
- В каком?
- Не могу знать, мэм.
Удавить тупую пехтуру. Какой это может быть госпиталь? Бахчисарайский? Севастопольский? Симферопольский?
Время есть. Начнем с бахчисарайского...
Империя наносит ответный удар
Смутные дни - время крапить масть
Смутные дни - время кривить рты
Смутные дни - время делить власть
Смутные дни - время решать, с кем ты
К. Кинчев
Москва, 1 мая, 0600 - 1100
В этот день на пиках красных флагов, украшавших улицы советских городов по случаю светлого праздника Первомай, появились скорбные черные ленты. Демонстрации отменили, назначили траур. С Днем Международной Солидарности Трудящихся вас, граждане!
Подлое, ничем не спровоцированное нападение белобандитских самолетов на мирные советские аэродромы, отозвалось горечью в сердцах миллионов советских людей.
- Вот падлы-то, - переговаривались в очередях за хлебом, маслом, колбасой, мясом, рыбой, сыром, сахаром, водкой жители городов и сел. - И ведь без предупреждения, как немцы в сорок первом!
- А наши что?
- А что наши? Они, что ли, сумели помешать? Позор на весь мир: армию держим больше всех, а каких-то беляков не можем шапками закидать.
- Тише, товарищи, тише...
- Ничо-о, навтыкаем им! Деды-отцы им втыкали, и мы навтыкаем!
- Уж ты навтыкаешь, старый алкаш...
- Молчи, ебдыть, курва! Молчи, морда твоя жидовская, потому что щас как заепиздосю тебе между глаз!...
- И не стыдно, товарищи? В такую минуту...
- А ты тоже уйди, стукачина! Без тебя разберемся!
Правда, были и другие разговоры. В одной из комнат "комубежаловки" один из волосатых мальчиков сказал другому, потрясенно выключая радио:
- А здорово им наши вломили...
И уже пели в подворотнях на разухабистый мотивчик из "Чингисхана": "Москоу, Москоу, забросаем бомбами - будет вам Олимпиада, а-ха-ха-ха-ха!"
***
Тот же день, Завидово, 0900 - 1400
На даче, где собрались Портреты - но уже не Большой круг, а Малый, из самых ключевых фигур - Олимпиаду и ее срыв не обсуждали. Хер с ней, Олимпиадой - судьба страны решается.
- Доигрались, значит, - с отеческой укоризной сказал Замкнутый. - Тут нам кто-то обещал победу на блюдечке с голубой каемочкой. Товарищ Маршал, вы часом не помните, кто это был?
Маршал съежился так, что ордена, как правило, вольготно располагавшиеся на груди, горько заскребли друг о друга.
- Готов признать... И искупить... - пробормотал он. - Как верный сын партии....
Конклав не выказал никакого сочувствия. Судя по лицам, общим было мнение, что с такими сыновьями надо поступать, как Петр Первый и Иван Грозный.
- Ну, главнокомандующим мы вас пока оставим, - наконец сказал Окающий. Коней на переправах не меняют. А вот проработать вопрос - это уж извольте. Такая выходка безнаказанной оставаться не должна.
- Может, стоит подумать об оружии возмездия? - спросил Окающий.
Все притихли.
- ООН, - напомнил Тугодум. Когда надо было, его мысли шли с нормальной скоростью. - НАТО. Не дадут.
- Я думаю, радикальные меры можно приберечь на потом, - поддержал его Замкнутый. - Но возмездие должно состояться.
- Ответный бомбовый удар... - проговорил Маршал, - Будет нанесен... Сегодня же... В нашем распоряжении... достаточно... тяжелых бомбардировщиков..., до которых они не смогли дотянуться. Но как обеспечить... прикрытие?
- Да говорите четче, не мямлите! - прикрикнул Окающий.
- Сейчас... - Маршал уже откровенно взялся за сердце. - Одну минуту... сейчас пройдет...
В тесном кругу не было референтов, и какое-то время все ждали появления врача, позабыв, что врача-то никто и не вызывал. Маршал уже досасывал, стекленея от боли, таблетку валидола, когда Окающий спохватился:
- Батюшки! - и нажал кнопку вызова.
Заседание пришлось отложить, а коня на переправе - поменять.
Чтобы скоротать время, Портреты отправились на рыбалку. Рыбалка оправдала надежды, и потому нового главнокомандующего круг встретил гораздо благожелательнее, чем его предшественника.
Новый главнокомандующий поразительно быстро оказался в курсе всех дел и подготовил план действий в рекордное время: за два с половиной часа.
Такая оперативность была просто удивительной, но понравилась кругу вновь собравшихся Портретов.
- Нужно отдать себе отчет в том, что мы не сможем сегодня привести в действие аэродромы, разрушенные белогвардейской авиацией. Инженерные службы стараются изо всех сил, но ущерб слишком велик... Кроме того, мы продолжаем нести потери - противник разбросал по аэродромам активированные мины, ремонтная техника подрывается постоянно. Поэтому тяжелые бомбардировщики будут стартовать без прикрытия. Кроме того, извне зоны досягаемости их самолетов будет нанесен ракетный удар по авиабазам и кораблям, - его речь была ровной и четкой, как "Турецкий марш" в исполнении старательной консерваторки-выпускницы. Портреты, понимая смысл слов с пятого на десятое, в целом были довольны: напористая уверенность нового Маршала оказалась заразительной. Молодец мужик, не поддался пораженческим настроениям! Слушая его, портреты как бы распрямлялись: едрена вошь, сверхдержава мы или нет?
- Однако! - Словно указательный палец вознеся над столом. - Однако, есть ряд мер, которые необходимо принять, чтобы обеспечить успех всей акции в целом. Первое!
Маршал обвел Портретов взглядом.
- В КГБ есть люди, которые едва ли не в открытую поддерживают белогвардейцев. Затяжная война выгодна кое-кому, кто хочет укрепить свои позиции в Политбюро и в стране. Если мы хотим какого-то успеха в Крыму, мы должны избавиться от этих людей.