Он вывернул руль, как мог, машина вильнула и зацепила одного из громил, того, что держал носилки. Громила полетел в одну сторону - носилки - в другую. Врачиха замахнулась на Ниночку, тонко блеснула игла - не иначе, стерва гэбэшная хотела вогнать ее девчонке в глаз. Но вот тут он уже успел... Бросился к ней, выкатываясь из-за руля, а в ладони уже лежит удобно рифленая рукоять "Стечкина", и стерва не успевает, и отлетает на четыре шага, и на белом халатике у нее горит алая клякса на месте правой груди... Вторым выстрелом Сергеев зацепил по голове державшего Ниночку амбала. Совсем слегка зацепил - но "Стечкин" хорош именно своим останавливающим действием. Действие в данном случае было не останавливающим, а приводящим в движение: амбала вместе с Ниночкой бросило на стену. Это ее, дурочку, и спасло: водитель промахнулся, выстрелил в Сергеева и тоже промахнулся, а Сергеев задел его по ребрам и сбил прицел, и он промахнулся снова, и уже вторым выстрелом полковник попал ему в живот.
Два контрольных: в первого амбала и в водителя. Ниночка вытирает с лица чужие мозги и чужую кровь и остолбенело оглядывается по сторонам.
- В машину! - он пихает ее в сторону "Волги", тащит волоком. - Быстро, быстро!
На этот раз опередил он. На этот раз. Когда же мера его везения исчерпается?
Он рванул с места, быстро, быстро поменять машину! Доставить Ниночку в безопасное место, переговорить с Востоковым.
Он не врал Лучникову: счет действительно шел на часы.
***
Тот же день, Москва, 2100-2215
- Тяжелая утрата постигла весь советский народ, - скорбно возвестил диктор программы "Время". - Сегодня в результате внезапного сердечного приступа на семьдесят четвертом году жизни скончался выдающийся деятель коммунистического движения, верный сын советского народа, пятикратный Герой Советского Союза (Что-о? - ахнула страна), Генеральный Секретарь Коммунистической партии Советского Союза, председатель Политбюро ЦК КПСС, председатель Верховного Совета СССР, заслуженный деятель искусств, автор романов "Малая земля", "Возрождение", "Целина" ...
Все прогрессивное человечество с глубокой скорбью встретило известие о кончине этого выдающегося сына нашей страны. Свои соболезнования прислали товарищи Тодор Живков, Войцех Ярузельский, Эрих Хонеккер, Фидель Кастро, Николае Чаушеску, Ясир Арафат, Андреас Папандреу. Похороны состоятся 3-го мая на Красной Площади. Председателем похоронной комиссии большинством голосов утвержден товарищ А. (фамилия Пренеприятнейшего).
Вот тебе, бабушка, и Юрьев День!
- Опоздали, блядь, - высказал общее мнение Окающий. - Прозаседались. Вот вам и рыбалка, и водочка под шашлычок...
Да-а... Что ж теперь будет-то? Едрена вошь, вот ведь хитрая скотина, и не подкопаешься - большинством голосов... Как же это мы проебали-то, а? В Барвиху поехать, что ли, с сердечным приступом полежать... давай, езжай, одному, вон, уже устроили... сердечный.
- Я, товарищи, не вижу причин для паники, - начал Замкнутый, когда все умолкли. - Председатель похоронной комиссии - это еще не Генеральный Секретарь ЦК КПСС. Я понимаю, что обычно происходит именно так. Но правомерно спросить: а может ли человек, подозреваемый в столь чудовищных преступлениях, быть утвержден в должности Генерального Секретаря нашей с вами партии?
- А кто? - выдержав значительную паузу, спросил Тугодум.
- Я думаю, что пока на этот вопрос однозначно ответить нельзя. - Замкнутый скользнул своими рептильными глазами по жадным лицам присутствующих. - Но ясно одно: генеральный секретарь должен иметь БЕЗУПРЕЧНУЮ репутацию.
- Ясный хрен, безупречную, - проворчал Окающий. - А как разбираться будем?
- Не следует забывать, - старый василиск гипнотизитровал того, кому отвечал, - не следует забывать о принципе демократического централизма, священном и нерушимом... Генеральный Секретарь должен быть утвержден на Политбюро большинством голосов при полном кворуме. Это вам не выборы в похоронную комиссию, здесь должны присутствовать ВСЕ.
- Вот ВСЕ его и поддержат, - Окающий мрачно бросил недоеденный шашлык на тлеющие угли.
- Возможно, - согласился Замкнутый. - Но если он к тому времени не будет состоять в Политбюро? Если он будет выведен из состава?
- Большинством голосов? Дохлый номер. - Окающий отвернулся от костра, встал и шагнул в темноту. Из кустов донеслось журчание.
- Отдельные товарищи, - Замкнутый говорил громко, перекрывая звук струи. Не верят в торжество принципа демократического централизма. Они думают, что победит тот, у кого в руках грубая сила. А между прочим, на всякую силу найдется и другая сила. Как неоднократно доказывали коммунисты. Опять же, могущество советской науки, работающей для обороны, признают все, даже наши враги за океаном...
Тугодум присвистнул.
- Это да, - сказал он, борясь с шашлыком, - Юрца (так звали Пренеприятнейшего в узком кругу)... Юрца Он не любит. Только Он многих не любит. А кто к нему разговаривать пойдет?
- Пускай наш Маршал пойдет, - медленное мигание кожистых век было аналогично фамильярному похлопыванию по плечу. Маршал, еще вчера не помышлявший быть допущенным к этим шашлыкам, затаил дух.
- А что... Что с белогвардейцами делать будем? - спросил он. - Решили вы... мы что-нибудь?
- Решили, мил-друг... - Окающий сверился во взглядами окружающих. - Пока наших там бьют, Юрец в жопе. А если они там побеждать начнут, он на коне. Тебе кого надо поддерживать?
- Вас понял, - Маршал поднялся с низенького раскладного стульчика, вытянулся. - Разрешите идти?
- Я, пожалуй, с тобой поеду... - Окающий тоже встал. - Всем до свидания. Хозяину спасибо, хорошие шашлыки.
Разошлись быстро, разъезжались по одному, как заговорщики.
***
- Спокойно, девочка... Спокойно...
Нину колотила крупная дрожь.
Господи, еще позавчера жила как нормальный человек, да что же это за наказание такое? Почему ее опять хотели схватить, накачать наркотиками, куда-то увезти?
- Не увезти, Нина, - поправил полковник Сергеев, - Не увезти, а убить. Вы для них теперь опасны. Ваши показания - бомба, которую они хотят обезвредить. Но мы им не дадим.