- Хуа, кофе, прошу вас, - сказал он.
- Мне - чаю, - быстро встрял Артем. - От вашего кофе я скоро взорвусь.
- Мне тоже чаю, с вашего позволения, - Флэннеган поднял палец, как в кафе.
- Конисна, - китаец сверкнул глазками и снова исчез.
- Господин премьер, я не хотел бы принуждать вас к чему-нибудь, но ситуация обязывает нас найти человека, который мог бы стать гарантом легитимной власти.
- Почему вы не стали искать его раньше, когда начали войну? - старик намерен был держаться, но голос выдавал бреши в его обороне.
- Потому что нам некогда было шарить по виллам Побережья! - Верещагин повел свою партию. - Мы сидели за колючей проволокой, в жаре и вони. И слушали, как в жилом городке кричат наши жены и дочери. И попробуйте мне сказать, что мы были неправы, когда положили этому конец!
На этот раз Флэннеган его не перебил.
- А что вы со мной сделаете, юноша, если я так скажу?
- Да ровным счетом ничего. Если вы так скажете, нам останется только развести руками и свалить отсюда. Денька через три на нас посыплются бомбы. И все только потому что Виктору Степановичу лень лишний раз надеть смокинг и поболтать кое с кем из НАТО.
- Арт, прошу вас... - Флэннеган умело изобразил тон человека, осознающего эфемерность преимуществ должности перед реальной силой. Парня нужно номинировать на "Оскар".
- Если вы не хотите поехать с нами, - примирительно сказал он, - то, может быть, ответите на один вопрос: когда и кем был подписан с советской стороны договор о присоединении? Поверьте, нам это очень важно знать, а спросить не у кого, кроме вас...
- Я не понимаю, о чем вы.
- Договор о добровольном присоединении к СССР, - нетерпеливое удивление осваговцу тоже удалось отлично. - С нашей стороны его подписали вы и одобрила Дума, а кто подписывал с советской? Мы не можем найти ни одной копии документа...
Под шорох колес в гостиную въехал Хуа на сервировочном столике. Поэтическая гипербола: конечно, он катил столик перед собой, а не ехал на нем, просто мягкие тапочки китайца ступали так мелко и неслышно, что казалось столик едет сам, а Хуа плывет за ним по воздуху. Артем на ходу поддел стакан с крепким чаем и бисквит. Времпремьер вцепился в чашку, как девушка перед ландскнехтом - в свой пояс целомудрия. Флэннеган небрежно поставил свой чай на стол, демонстрируя, что по важности это не сравнимо с ответом времпремьера.
- Этот документ не был подписан, - тихо сказал времпремьер. - Его нет и никогда не было. Мы только рассматривали соглашение, советский посол отвез его в Москву еще в январе, но дальнейшие переговоры заглохли.
- То есть, - осваговец наморщил лоб, - вторжение советских войск осуществлено на незаконных основаниях?
Верещагин от неожиданности одним глотком ополовинил чашку. Пищевод завязался узлом: была и такая пытка в средние века - накачивать человека горячей водой...
- Это очень скользкий вопрос, господа, - стушевался премьер.
- Оставьте его Флэннеган, - прохрипел Артем. - Вы же видите: это политик. Из той породы, от которых никогда не дождешься "да" или "нет". Только виляние и увертки. Скользкий вопрос - это точно. Дерьмо - оно скользкое.
И вновь Флэннеган его не перебил.
- А вы так просто даете однозначные ответы на все вопросы? - старик обернулся к нему. - Ни виляния, ни уверток? Так скажите, юноша, когда вы еще не знали, что вторжение незаконно, это остановило вас? Вы подумали, чем может обернуться восстание "форсиз"? Не для вас лично - для страны?
- Я не для думания форму надел, - отрезал Артем. - Я присягу дал: если на страну нападут, брать оружие и идти драться. На страну напали. Мне что - в кабинет министров звонить и интересоваться, а законно ли мне руки крутят?
- Звонить в кабинет министров - это дело генералов.
- Генералов, господин премьер, уже всех вывезли к тому моменту. Пришлось капитанам их работу делать.
- И вы думаете, что справитесь?
- А тут и справляться нечего. Начать и кончить. Только есть маленькая сложность: Союз - страна большая, так что скоро придется делать все сначала. Раз, еще раз, еще много много раз... Выдохнемся, если не помогут друзья из Северной Атлантики. А с этими друзьями должен говорить человек, у которого есть законная гражданская власть.
Виктор Степанович улыбнулся.
- Молодой человек, а что мешает вам взять эту власть в свои руки? Если армия пошла за вами - неужели к вам не прислушаются западные политики? Ей-Богу, "Верещагин" звучит не хуже, чем "Пиночет". Вы уже один раз наплевали на волю народа, совершенно ясно выраженную в итогах голосования. Отчего же вам не сделать этого во второй раз? И в третий, если понадобится - оправдываясь исключительно верностью долгу и присяге?
Артем, поморщившись, откинулся на спинку кресла. Кресло прогнулось, спина завопила чуть ли не в голос.
- Оттого, - процедил он сквозь зубы. - Что я не хочу погубить страну. Нам вот так нужна помощь Альянса. А Альянс не будет иметь со мной дела. До тех пор, пока они не получат официального заявления от официального лица - для них все происходящее будет оставаться внутренним делом СССР.
- Где вы изучали политологию, господин... э-э...
- Полковник, - подсказал Флэннеган.
- На ротной кухне, - огрызнулся Арт.
- Это заметно.
Верещагин разозлился уже по-настоящему.
- Слушайте, вы! Только что, когда мы вперлись в вашу рrivacy, на защиту одной трусливой старой задницы встали двадцатилетний парнишка, его только что родившая жена и китаец, из которого песок сыплется. Не спросив ни у кого, есть у них право тыкать стволом в работника ОСВАГ или нет, не зная, кто мы, ребята просто встали, взяли оружие и пришли сюда, защищать свой дом. И каждого из них я уважаю в десятки раз больше, чем вас, чьей обязанностью было защитить Крым, и кто его просрал. Я смотрю на вас и вижу не премьера, доктора наук, уважаемого человека, а дезертира и труса. Хорошо, я послушаюсь вашего умного совета. Вернусь в армию и скажу, что теперь я главный и беру всю ответственность на себя. Два раза не казнят. А вы останетесь здесь, и будете каждый день смотреть в глаза этому мальчику, этой девочке и их ребенку. Прощайте, господин премьер, видеть вас я больше не хочу. Идемте, Флэннеган, пусть он остается здесь и жует на завтрак свои принципы.