Американская армия раскинулась укрепленным лагерем в форме большой дуги длиной в десять миль. Основные силы сосредоточились на севере, на Проспект-Хилле, остальные продвинулись вглубь материковой части, к поселку Кембридж на Чарлз-Ривер (на лугу поставили палатки, кроме того, пришлось занять под постой большую часть домов, а также кирпичные здания Гарвардского колледжа) и к Роксбери, ближе к перешейку, где на еще одном высоком холме торчала башенка местного дома собраний.
Чернового наброска было мало, и Вашингтон получил девятнадцатилетнему лейтенанту Джону Трамблу, сыну губернатора Коннектикута, начертить несколько планов местности. Чтобы сделать схему британских укреплений на перешейке, юный картограф подполз по-пластунски в высокой траве практически к самому расположению противника. (Несмотря на то что Трамбл еще в детстве лишился глаза, он обладал выдающимися художественными способностями и впоследствии создал целую галерею портретов и батальных сцен.) Впечатленный точностью начерченной карты, Вашингтон сделал его своим адъютантом.
Расстояние между противоборствующими сторонами не превышало мили; английские часовые на Банкер-Хилле прохаживались на виду у американцев — хоть разговоры разговаривай, как с удивлением заметил Вашингтон Ричарду Генри Ли. («Такое впечатление, что главное занятие обеих армий — смотреть друг на друга в подзорную трубу», — писал лоялист Питер Оливер, бывший главный судья Массачусетса.)
Четвертого июля Конгресс официально включил ополчение в состав Континентальной армии. В своих первых приказах Вашингтон потребовал от волонтеров уяснить, что они теперь — солдаты Соединенных Провинций Северной Америки и обо всех местечковых различиях надо забыть.
В конце июля в лагерь прибыл отряд стрелков из Виргинии под командованием капитана Даниеля Моргана: они отмахали пешком 600 миль, чтобы сражаться за права колонистов. Ружья, которыми они были вооружены, были длиннее мушкетов и отличались большей точностью стрельбы, но требовали больше времени для перезарядки. Солдаты из Массачусетса, в куртках свободного покроя и рыбацких штанах, потешались над виргинцами в бахромчатых льняных рубахах и легинсах, вооруженными томагавками. Поддерживать доброе согласие между северянами и южанами оказалось нелегким делом; генерал-адъютант Горацио Гейтс внес неоценимый вклад в «стандартизацию» армии, введя, в частности, систему учета и исполнения приказов.
Как и в Маунт-Верноне, генерал Вашингтон просыпался с петухами, приводил себя в порядок, садился в седло и — свежий, стройный, безупречно одетый, со шпагой на боку и серебряными шпорами на сапогах — отправлялся объезжать лагерь в сопровождении нескольких офицеров для поднятия духа солдат: уже в четыре утра тысячи людей копали траншеи. «Его без труда можно было отличить от других; он всегда выглядел благородно и величественно», — писал доктор Джеймс Тэчер. 25-летний Генри Нокс[22], оставивший книготорговлю в Бостоне, чтобы стать артиллеристом, просто влюбился в главнокомандующего: «Генерал Вашингтон держится с большой непринужденностью и достоинством, распространяя вокруг себя ощущение счастья». Солдаты ему охотно повиновались, и местный капеллан был просто поражен, как быстро в лагере были наведены относительные порядок и дисциплина. Вашингтон же, хотя и не показывал виду, был крайне удручен тем, что видел вокруг себя, — неуправляемую крикливую толпу, — и просто не представлял, как можно воевать с такой ордой.
Ему, всегда державшему дистанцию с подчиненными, не нравилось, что ополченцы из Новой Англии избирают командиров. Те же вели себя с солдатами запанибрата, ели с ними из одного котла, даже собственноручно брили их. (Как вспоминал потом Джон Трамбл, «офицеры в целом были столь же несведущи в военном деле, как и солдаты».) А разве существует боеспособная армия без субординации? Вашингтон приказал полевым офицерам носить на шляпах красные или розовые кокарды, капитанам — желтые или коричневые, унтер-офицерам — зеленые. Его огорчало, что часовые останавливали военачальников, потому что не узнавали. Сам он носил голубой шарф через плечо, майорам и бригадным генералам заказал розовые, адъютантам — зеленые. Солдат тоже требовалось одеть в некое подобие единой формы. Шерсть ввозили из Англии, поэтому теперь ее было не достать, и Вашингтон велел пошить десять тысяч льняных сорочек. Но и этого материала не хватало; пришлось смириться, что солдаты носят то, в чем пришли из дома. Некоторые вообще ходили полуголыми, порвав одежду во время сражения при Банкер-Хилле.
22
Полковник Генри Нокс (1750–1806) был весьма заметной личностью: при росте 1,8 метра весил около 113,5 килограмма и обладал громоподобным голосом. Он изучил всю литературу по тактике и артиллерии, какую смог найти, и поступил в Бостонский гренадерский корпус. Отец его невесты Люси Флаккер, королевский секретарь Массачусетса, предлагал Ноксу выхлопотать офицерский патент в британской армии, но тот отказался.