Давайте остановимся на его последней работе из сборника «Крестный путь», «Слово и власть», которая начинается так: «Сначала было Слово, и Слово было Бог — это известно человечеству из Библии со времен возникновения христианства; так же, как и евангельская истина, что каждая власть — от Бога»[332]. Весь смысл этого выступления на Третьем конгрессе ПЕН-клуба состоит в остроумном противоборстве Быкова заученным постулатам и истинам, принимаемым «на веру» только оттого, что они утвердились в исторической памяти человечества. Быков удачно полемизирует с мыслью Серена Кьеркегора о том, что если есть свобода мысли, то не нужна свобода слова, иронизируя с легкой издевкой как над абсурдностью этой идеи известного философа, так и над расхожим употреблением тютчевского «мысль изреченная есть ложь». Быков утверждает обратное: свобода слова — это Богом сотворенная данность, подаренная им человеку как венцу своего творения. Белорусский трибун напоминает коллегам, что долгое время его земля была лишена этого дара, и теперь наступил тот час, когда белорусский народ тяжелым трудом (к которому ему не привыкать) может заслужить право на возвращение его на родную землю. Быков критикует белорусскую интеллигенцию, которая, по его словам, перестала быть народной с той самой поры, когда у нее исчезло право на родное слово. Однако он напоминает членам ПЕН-клуба, что другой интеллигенции у белорусов нет, следовательно, жить и работать совместно следует с той, что есть. В конце своей речи писатель предлагает коллегам работать над тремя вопросами в течение трех дней конгресса: «Что же такое — божественный дар слова?; Что такое власть и кто ее подданные?; А главное — что такое современные мастера слова нашего постсоциалистического пространства?»[333].
Полемика Быкова по поводу значения родного языка для развития здорового демократического государственного начала, культуры нации и ее спокойной и взвешенной самооценки не ограничивается, конечно, его работами, опубликованными в сборниках «На перепутье» и «Крестный путь». Сказанное Быковым интересным образом корреспондирует с одной из революционных программ компании «Майкрософт» 2005 года. Авторы этой программы видят будущее в образе огромного традиционного древа жизни, на котором на разной высоте располагаются ветви, а на них, в свою очередь, произрастают почки. Из почек вырастают следующие программы. Одна из самых высоко расположенных ветвей названа «культура», а на ней вырастает только одна почка — «язык». Приведенное сравнение наглядно объясняет страстное желание писателя и его единомышленников сохранить свой язык и свою культуру, несмотря на все исторически и политически обусловленные трудности. В самом деле, что еще является основой культуры, если не родной язык? Этнические обычаи перерастают в традиции, но они все же вторичны по отношению к языку.
В интервью 2001 года Быков, как бы подводя итоги своей публицистической деятельности во время и после перестройки, говорит о том, что единственное, что ему осталось в деле служения своему народу, который на данный момент не разделяет его убеждений, — литература на родном языке:
ЗГ: Василь Владимирович, больше двух десятилетий вы активно участвовали в политике. Сейчас вы стараетесь избегать этого вида деятельности. Можно спросить — почему?
ВБ: А почему я не в Беларуси, а здесь? (В Германии. — ЗГ). Когда появилась надежда на положительные изменения на родине, я действительно старался поддержать эту надежду реальной работой. Я принимал участие в руководстве Народным фронтом, много писал, выступал на митингах и демонстрациях, которые могли помочь делу… А когда понял, что наш народ на этот момент предпочитает старый образ жизни, близкий к советскому, если не хуже, я решил остановиться. Стало невозможно и бессмысленно продолжать такого рода работу. Белорусское руководство отрезало все пути общения с народом, постаралось создать мне репутацию буквально преступника. Тогда я уехал за границу, чтобы продолжить писать. Может быть, таким образом я смогу быть полезным нашему народу. Время рассудит…
ЗГ: Оно уже сейчас все расставляет на свои места. Вы занимаете законное почетное место в белорусской истории и белорусской литературе.
ВБ: Я в этом не уверен. А если вы об известности, так ведь она в действительности не имеет значения. Я настроен продолжать писать, и это единственная моя цель в жизни.
ЗГ: Василь Владимирович, вы уж извините меня за патетику, но ведь и вправду многие русские читатели считают вас гордостью послевоенной литературы. И у вас великолепный русский литературный язык. Тем не менее вашим рабочим языком был всегда белорусский, и прежде вы никогда не думали менять его на русский. Может быть, сейчас, когда в Беларуси создалась для вас такая тяжелая ситуация, а в России больше читателей открыты вашему слову, вы бы подумали о том, чтобы переключиться на русский?