Светлана Алексиевич[369], автор переведенной на многие языки книги «Чернобыльская молитва», и в самой книге, и в устных и печатных выступлениях говорила, что после Чернобыля мы стали жить в новой реальности.
Правда, очень многие этого не заметили.
Быков заметил.
Вспомним его «военные» произведения. Пусть его замечательные герои безвинно гибнут во цвете лет или даже совсем юными — но им, по крайней мере, есть за что сражаться. Или против кого — будь то фашисты или собственные политруки, предатели, трусы, карьеристы.
Ни у солдата, ни у бомжа на зоне нет никакого конкретного врага (по большому-то счету, не было и за ее пределами, но это отдельный разговор). Есть радиация, которая не щадит ни правых, ни виноватых — никого. Вот он — враг. Но что она такое и как с ней бороться — не знает никто. Смерть может нести все что угодно — и в первую очередь родная природа, столь любимая прежде солдатом.
Хвойный лес между тем был полон шума ветра, который постоянно шел сверху и старался приглушить все остальные лесные звуки. Солдат, однако, уже научился в привычных голосах леса ловить отдельные звуки, слух у него был всегда насторожен. Но внизу под хвоями, среди молодой поросли было почти тихо, только деликатно трепетала свежая зелень березок. Забросанная мелкими шишками земля была еще по-весеннему голой и серой, разве что там-сям зеленел черничник, да, как всегда, на возвышенностях выступали лапки белого моха, ступать по которым было мягко, словно дома по ковру[370].
Дома!.. Хотя описания красоты и очарования окружающего мира не уходят со страниц романа до его конца, ни лес, ни река, ни озеро, ни звери, ни насекомые — никто и ничто не проявляет дружелюбия к человеку. Обоим несчастным природа кажется какой-то сверхъестественной силой, привидением, а то и всемогущим комендантом пожизненной тюрьмы. Почему нет птиц в этом весеннем лесу? Рыба, когда-то переполнявшая голубые белорусские озера, почти полностью ушла из них, а та, что осталась, стремительно мутирует. Приятели по несчастью обосновались около брошенного поля, где остался невыбранный зимний картофель. Однако и вид этой картошки свидетельствовал о биологической мутации. Жабы, которых с голодухи они научились ловить и есть, тоже изменились, они противоестественно огромны и агрессивны.
Что остается делать людям в таких условиях? Либо сразу сдаться (но как? — они же сбежали сюда, чтобы сохранить себе жизнь), либо продолжать изо дня в день добывать себе смертоносное пропитание и надеяться на то, что как-нибудь пронесет.
Голод, мучающий солдата с момента его первого появления перед читателем, продолжает его преследовать до последних минут существования, уступив место перед самым его концом страшному чувству одиночества. Так, вместо эпитафии читаем: «Солдат остался один в этом прекрасном и страшном лесу»[371].
Бог, вера, обряды и потусторонняя сила до 1970-х годов были нечастыми гостями на страницах произведений Быкова, получившего образование в советскую эпоху. Как мы отмечали раньше, в эти работы вера в Бога если и входила, то только в финале повествования, вселяя надежду в души обездоленных. Явление Бога в «Волчьей яме» отличается во всех отношениях от предыдущих работ Быкова — и по времени, и по функции, и по месту. Во-первых, в романе имя Бога появляется в самом начале произведения, и оно неотделимо от окружающей природы. Во-вторых, солдат думает, что функция Бога — наказать его, солдата, за его грехи голодом. Однако очень скоро понятия и мысли о Боге исчезают из произведения, словно подтверждая постулат экзистенциалистов о том, что Бога нет. Место Бога мгновенно заступает мощная система суеверий, причем часть из них — наследство культуры солдата, часть придумывает он сам, а некоторые приходят от бомжа, его временного компаньона.
Дезинформация окружала всех и вся как в советском, так и в постсоветском пространстве. Произведя сонм знаков, примет, мифов и легенд, она заменила веру большинству населения бывшей советской земли. Суть этой системы суеверий — в ее детальных — частных и общих — противоречиях. Так, бомж искренне считает, что его радиация не коснется, так как он законсервирован количеством выпитого в его жизни алкоголя. Солдат верит в то, что его защитит от радиации его трезвенность. Вездесущая и неведомая, невидимая радиация — главный предмет фольклора этих напарников по несчастью.
369
Светлана Алексиевич (р. 1948 г.) — всемирно известный белорусский прозаик, пишущий на русском языке, создатель уникального художественно-документального метода, основанного на беседах с реальными людьми. Лауреат множества международных премий: Курта Тухольского (Шведский ПЕН) «За мужество и достоинство в литературе», премии Андрея Синявского «За благородство в литературе», российской независимой премии «Триумф», лейпцигской премии «За европейское взаимопонимание—98», немецких премий «За лучшую политическую книгу» и имени Гердера и др. Как и Быков, активно вытеснялась (и продолжает вытесняться) режимом Лукашенко из литературной и политической жизни Беларуси.