ЗГ: Означает ли это, что вы лично и другие представители белорусской оппозиции полностью порвали с церковью и ее официальными лицами?
ВБ: Именно это и произошло. Мы потеряли доверие к этим агентам российской церкви, и, безусловно, сотрудничество с ними стало невозможным: почти все они, за небольшим исключением (я уже упомянул, оно всегда присутствует), стали прислуживать своему церковному и нашему общему светскому начальству.
ЗГ: Хорошо. Но в конце-то концов священники — всего лишь люди, «ничто человеческое им не чуждо», и потому они так же грешны, как и все. Они называют себя служителями Бога, но в действительности они ведь всего лишь учителя. Нельзя винить Создателя за поступки его порочных, невежественных или просто неправедных учителей. Думается, что нет ничего общего между существованием Бога и личным поведением священников. Есть хорошие и плохие преподаватели в любой области человеческой деятельности, не правда ли?
ВБ: Я не согласен с таким подходом. Всемогущий, предоставив нам свободу выбора, сам стал, по сути, безгласен и общается с людьми через своих представителей, называйте их как хотите, — адвокаты, учителя или священники. Следовательно, разочаровавшись в этих божьих представителях и не зная таинств и обрядов общения с Господом, мы, верующие, теряем необходимую нам возможность прийти к Богу и быть услышанными.
ЗГ: Несмотря на серьезность сказанного, следует признаться, что я все еще не уверена в таком подходе, простите… Этот аргумент выражает ваше общее отношение ко всем мировым религиям или только к их служителям?
ВБ: Пожалуйста, поймите меня правильно. У меня никогда не было намерений переосмысливать или переоценивать роль христианства в истории человечества. Я полностью осознаю его положительное влияние, но в то же время я не закрываю глаза и на его негативные стороны. В этом же направлении я думаю и о положительном влиянии основных принципов каждой мировой религии, будь то буддизм, иудаизм, христианство или ислам. Я всегда относился с искренней почтительностью и терпимостью к главным принципам каждой религии и никогда не изменю этому подходу к религии в целом. Но это в отношении к религии и к Богу. К служителям любой религии у меня отношение иное, и зависит оно от каждого отдельного случая. В то же время я знаю, что каждый свободен искать свой путь к Богу. В этих поисках хороший учитель, адвокат или служитель Бога (а не просто церкви) оказывается незаменим.
ЗГ: Это я понимаю. А как же тогда быть с Львом Толстым и его религиозными исканиями?
ВБ: Лев Толстой был конечно же выдающимся христианином. И именно по этой причине церковь отлучила его от себя.
ЗГ: Я думала, что он был отлучен от церкви прежде всего из-за попытки переписать Евангелие.
ВБ: Верно — а для чего эта попытка? Из стремления найти истину. Кстати, Толстой выучил древнегреческий, именно чтобы перевести Евангелие заново: он подозревал, что священники исказили оригинал в своих переводах, и был прав.
ЗГ: Есть книга американского теолога, Элэйн Пэйгелс, в которой она называет много разных Евангелий, бывших в ходу, в то время как только четыре из них были взяты в Новый Завет. Согласно ее работе, таких Евангелий были сотни. А эти четыре были выбраны прежде всего из-за общности их духа. Сходство историй или даже время, когда Евангелия были написаны, не было главным принципом для духовенства, вовлеченного в составление Нового Завета.
ВБ: Зачем далеко ходить? Новый Завет переведен на современный белорусский сейчас. И он снова стал яблоком раздора. Еще я слышал, что где-то в Канаде кто-то переводит Библию на белорусский язык. Вы в курсе?
ЗГ: Архиепископ Миколай из Торонто, ему далеко за восемьдесят. Владыка Миколай никогда не задавался целью перевести всю Библию полностью, но он самостоятельно и в течение многих лет переводил отдельные фрагменты Библии, которые ему были необходимы при богослужениях. Он также составил из своих переводов белорусский служебник, которым до сих пор пользуются в Торонто[428].
ВБ: Да, архиепископ Миколай. Я не знал, что он человек в возрасте.
ЗГ: Это невероятный человек! А главное в нем — доброта, богатый интеллект и острый ум. Такой пастырь вам бы понравился.
ВБ: Несомненно. Ну, дай ему Бог… Мой хороший знакомый, Василь Семуха[429], занимался переводом в Беларуси. Он отличный лингвист и превосходный переводчик[430]. Православные священники во главе с Филаретом конечно же не приняли его работу. А с другой стороны, чего можно было ожидать в подобной ситуации? Человечество могло бы согласиться с текстом — я имею в виду, какой-то один канонический вариант мог бы быть признан повсеместно, если бы у текста имелся автор. Но так как мы в любом случае имеем дело с апокрифами, споры неизбежны. Кроме того, языковой состав Библии очень разнообразен, и каждый язык имеет свои специфические особенности…
429
Василь Семуха (1936) — писатель, переводчик и редактор. Остался сиротой в 1944 году, когда немцы убили его родителей. Закончил Московский государственный университет в 1959 году. В том же году опубликовал свой первый рассказ. Переводит на белорусский в основном с немецкого, польского и латышского языков. Отмечен государственными наградами Латвии и Германии, а также премией ПЕН-центра. В 2002 году в переводе В. Семухи на белорусский язык вышла полная Библия — Старый и Новый Завет.
430
Когда Семуха занялся переводом Библии, Владыка Миколай всячески ему помогал. Когда Библия в переводе Семухи была полностью завершена, Владыка Миколай благословил ее выход. Благодарю за справку Виолетту Ковалеву.