Лазарь Лазарев был первым литературным критиком, указавшим на сходство мотивов, тем и их интерпретации в повести «Западня» и в романе «Мертвым не больно». Этим сравнением он пытался отвести беду от Быкова, на которого шла атака за критику политических органов в «Мертвым не больно». Принадлежа к тому же поколению, чудом выживший после боевого ранения, оставшийся на всю жизнь с покалеченной рукой, Лазарев, так же как и Быков, неустрашимо выступал против нравственных инвалидов. В то же время он полностью разделял надежды Быкова (или то, что некоторым сегодня кажется иллюзиями) на демократические и экономически благоприятные пути развития не только Беларуси, России и Украины, но и всех подвластных бывшему Советскому Союзу стран и народов. Лазарев был также первым, кто отметил нравственную силу и своеобразие художественных методов, примененных автором в его повести «Западня». Так, говоря о репрессиях, которым подвергнутся со стороны органов и Орловец, и Климченко, если им удастся выжить в этой третьей атаке, Лазарев утверждает, что повесть заканчивается, фигуративно говоря, материалом, который Быков специально «замолчал». «Нулевое», или «отрицательное» (используя терминологию формалистов), окончание повести в техническом отношении вполне оправданно. В то же время практические действия комиссаров и породивших их органов — как на войне, так и до войны — достаточно четко обрисованы в повести в образах и Чернова, и Петухова. Очередь подробно развить эту тему наступила три года спустя, в романе «Мертвым не больно».
Если «Мертвым не больно» выделяется из остальных работ Быкова пространством и композицией, то также можно утверждать, что роман является яснейшим выражением многих авторских настойчиво повторяющихся идей, употребленных им ранее в предыдущих произведениях. Подверженный суровой критике за то, что он пользуется только черным и белым, изображая нравственные крайности (пример — Севрюк[215], 1966), роман горит без концентрированного топлива покаяния именно из-за его безошибочной актуальности или его прямого отношения к сталинизму и страстного ему обвинения, уместность которого, как было отмечено, «лежит вне достоинств или недостатков работы».
Роман «Мертвым не больно», завершающий четвертый том шеститомника, посвящен многим из быковских «наболевших» вопросов. Примечательно, что это произведение продолжает быть современным и сегодня. Так, профессор Джозеф Мозыр из университета Южной Алабамы закончил правку своего перевода «Мертвым не больно» на английский язык в 2009 году, причем его перевод сделан с белорусского, начального и полного варианта романа.
Основная тема этого произведения — страх. Страх как система, применявшаяся сознательно, тотально и целенаправленно и ничуть не ослабившая свою хватку в период Великой Отечественной войны. Размах активности советского института правоохранительных органов того времени невозможно оценить даже сегодня, когда КГБ приоткрыло свои бездонные архивы[216]. На роман «Мертвым не больно», так же как и на его автора, обрушилась лавина официальной критики именно вследствие акцента на такой нелицеприятной для советской системы теме[217]. Вот как говорит об Этом Макмиллин:
Ирония, которую вызывают коммунисты-комментаторы, набросившиеся на самую объемную работу Быкова на сегодняшний день «Мертвым не больно», — состоит в том, что в качестве самого тяжелого орудия они использовали обвинение Быкова в самоповторе, несмотря на то что этот важный роман со всей очевидностью отходит от узких физических рамок большинства быковских произведений того времени, показывая огромную панораму военных действий и поднимая на новый и оригинальный уровень связи между прошлым и настоящим, что достигается приемом пересекающихся глав о военном времени (1944) и жизни в Беларуси двадцать лет спустя[218].
215
Правильно:
В. Буран упоминает его, как автора статьи «Правда о великой войне», в которой повесть «Мертвым не больно» подверглась разгромной критике и была признана «неудачей автора» (см. «Правда», 1966, 17 апреля). Санкционированная Старой площадью, статья давала жесткую «установку» всей партийной печати СССР: «об этом нужно сказать прямо и бескомпромиссно».
Севрук Владимир Николаевич (1932–2005) — в то время аспирант Академии общественных наук при ЦК КПСС). Подробнее о его отношении к творчеству Василя Быкова — см. главу 9. — Примечание верстальщика.
216
Советские так называемые «правоохранительные органы», политизированные со дня основания, во время войны состояли из нескольких групп. К первой относится множество политических работников, ответственных, кроме обычной слежки за боевым составом, за пропаганду и агитацию. Их называли политруки, или, как во времена Гражданской войны, — комиссары. Вторую группу представляла военная контрразведка. Третья — советская военная юриспруденция. Вторая и третья группы работали вместе. Они «выявляли» и уничтожали шпионов. Чтобы сохранить свою собственную шкуру (ввиду малого количества шпионов на той войне), следователи, прокуроры и члены военного трибунала часто выдумывали дела о шпионах, обвиняя невинных солдат и офицеров. Дело в том, что все эти люди сами никогда не появлялись на переднем крае, работая в основном в тылу. С первыми серьезными победами советских войск эти паразитирующие группы значительно активизировались, найдя себе поле деятельности на освобожденных территориях сначала Беларуси, России и Украины, а вскоре, к 1944-му, практически повсюду. Целые армии информаторов также участвовали в этом грязном деле.
217
До того как роман «Мертвым не больно» появился в печати, он был изуродован цензурой. Несмотря на то что главный редактор «Нового мира» А. Твардовский и его заместитель критик А. Кондратович добились публикации романа, из него выбросили огромные куски текста еще в 1965-м. По-русски он был переиздан только в 1989-м. По-белорусски его не включили в собрание сочинений, предварившее шеститомник, и даже в настоящее издание роман попал после того, как один из редакторов сборника, А. Дубенецкий, ратовавший за публикацию романа без купюр, был вынужден уйти на пенсию и вскоре умер. Все это происходило на пятом году перестройки.