— Знаете, а я ведь принял вас за другого, — искренне признаюсь я. — За одного сволочного человека. С войны еще. — Горбатюк понимающе улыбается.
— Может, какого-то изменника?
— Нет, он — не похож на изменника.
— Трус?
— И не трус. Когда нужно было, он проявлял храбрость. Да и другим трусить не давал.
— Строгий, значит?
— Строгий — не то слово. Скорее — безжалостный.
Горбатюк поворачивается к столу.
— Ну, на войне жестокость — не грех[227].
Горбатюк, принятый Василевичем за Сахно в начале романа, не зря ему его напомнил — на войне тот тоже работал в органах, проявлял немыслимую жестокость в прокуратуре военного трибунала. Сейчас, получая максимально возможную пенсию, он живет, полный достоинства и наград, обласканный системой, которая, утверждая, что сталинизм из нее выкорчеван, продолжает ценить и поддерживать сталинских палачей. Когда Василевич узнал о должности Горбатюка, тот немедленно занял в его мыслях место рядом с Сахно. Подвыпив, Горбатюк ностальгически вспоминает свою неземную власть над людскими судьбами во время войны, со смаком описывая наиболее запомнившиеся ему собственные «подвиги» в уничтожении невинных. Этот разговор приводит собеседников к жаркому спору и заканчивается сердечным приступом у Василевича.
Сахно в военных главах романа и Горбатюк в мирных представляет собой одно и то же явление, так как каждый из них — центр сюжетной линии «своего романа» — военного или мирного. Они также являются прочным мостом, тематически соединяющим место и время этого эпического произведения Быкова.
Как и в других романах Быкова, здесь много персонажей, причем персонажей с биографиями, либо достаточно подробными, либо данными вкратце, но так, чтобы читатель смог представить то или иное действующее лицо. Нередко характер героя Быкова по-настоящему раскрывается в истории его любви. В «Мертвым не больно» автор следует той же традиции. Это можно сказать о судьбах Юрия Стрелкова, Лени Василевича, Кати Щербенко.
Катя — героическая, волевая и опытная медсестра, прошедшая войну с августа 1941-го. Она постоянно, скромно, со знанием дела, но — что важнее всего — тактично и человечно помогает раненым. В то же время она никогда слепо не следует неразумным приказам, упрямо и по-волевому настаивая на том, что, по ее мнению, нужно ее подопечным — раненым бойцам. Эти качества медсестры, без сомнения, говорят о сильном и независимом характере молодой женщины, которая часто проявляет смекалку и мужество при обстоятельствах, когда пасуют опытные бойцы и командиры. Она, как и Юра Стрелков, погибает из-за Сахно — тот послал ее ведомой их группы через минное поле. Тот же Сахно, рассматривая документы погибшей, цинично отзывается об обстоятельствах истории ее любви с комбатом Москалевым. Лейтенант Василевич вспомнил недавний приказ из штаба дивизии, вынесший дисциплинарное взыскание Кате Щербенко за ее связь с женатым человеком. Леня Василевич, у которого сложилось непоколебимо уважительное отношение к Кате, глубоко возмущен поведением ненавистного ему Сахно:
Я едва владею собой. Очевидно, он меня доведет до бешенства. Я не могу его видеть… Удивительно, насколько мы разные люди! Офицеры одной армии. Граждане одной страны. Черт его знает, отчего это? Почему соседство этого лакееобразного немца мне легче выдержать, чем его?[228]
История любви Лени Василевича не менее трагична, чем у Кати, только еще короче. Его возлюбленная — тоже медсестра и могла бы быть младшей сестренкой Кати. В глазах Лени эта чистая, невинная девушка нуждалась в защите и опеке, которую он ей по возможности и оказывал. Смертельная пуля забрала жизнь этого полуребенка в тот час, когда Леня Василевич готовился объявить ей о своей любви. Василевич признается себе, что никогда и никого не любил так сильно, как ее. Читателя, однако, немного настораживает тот факт, что в своих воспоминаниях, словно оберегая что-то, возможно существующее только в его воображении, Василевич никогда не называет имени возлюбленной. Быть может, таким образом он оберегает свою неосуществленную мечту о любви?