Обращаясь в приказе к войскам, М. В. Фрунзе писал: «Необходимо на фронте IV армии перейти в решительное наступление, нанести противнику сокрушительный удар, от которого он не мог бы более оправиться, и навсегда искоренить зародыши и очаги восстаний и мятежей в Уральской области. Задача эта возлагается мною на I и IV армии со славной 25-й дивизией, грозное оружие которой хорошо известно мятежникам»[623].
Главный удар на Уральск наносила группа В. И. Чапаева. Полки 25-й дивизии перебрасывались от Уфы на уральское направление по железной дороге, выгружались на станциях Богатое, Неприк, Бузулук и других и, не задерживаясь, уходили в районы сосредоточения для наступления. Слух о прибытии дивизии разнесся по окрестным деревням. На станциях выгрузки скапливалось много крестьянских подвод. Чапаевцы вначале думали, что крестьяне съезжались на базары, но оказалось, они прибывали встречать их, повидать близких и знакомых, оказать помощь. Встреча для прибывших была приятна, а помощь очень кстати, так как обозы к боевым частям еще не подошли.
Но с началом переброски дивизии между Чапаевым и Фурмановым вместо дружной работы произошел разлад: комиссар высказал недоверие к Василию Ивановичу, в результате которого ни тот, ни другой не пожелали вместе работать. 26 июня Чапаев дал на имя М. В. Фрунзе следующую телеграмму: «Прошу в самом срочном порядке отстранить меня от занимаемой должности, так как я не могу быть вместе с Фурмановым ни одного дня»[624].
Фрунзе дал Чапаеву категоричное приказание: «Ваш отъезд из дивизии не разрешаю. Только личное ваше присутствие сможет ускорить столь необходимую ей переброску. Ко мне явиться при приезде. Следовать при 2-й бригаде дивизии»[625].
2 июля 1919 года между командующим Восточным фронтом С. С. Каменевым, членом Реввоенсовета М. М. Лашевичем происходил разговор по прямому проводу с членами Реввоенсовета Южной группы Восточного фронта В. В. Куйбышевым и Ш. 3. Элиавой (М. В. Фрунзе лежал больной).
Симбирск (Каменев): «Вступил ли Чапаев в командование ударными частями?»
Самара (Куйбышев): «Чапаев сейчас в Самаре. Между ним и комиссаром дивизии Фурмановым произошел резкий конфликт, после которого ни тот, ни другой не считают возможным оставление на посту. Причем Фурманов неожиданно после многомесячной работы вдруг „обнаружил“ в Чапаеве карьериста и авантюриста. Лично я считаю правым Чапаева и буду настаивать вот сейчас, при назначенном свидании с Фрунзе, на оставлении Чапаева и на смещении и наказании Фурманова, ибо конфликт возник из-за пустяка. Элиава говорит, что он присоединяется к моему мнению. Если Фрунзе согласится, то Чапаев завтра вступит в командование»[626].
М. В. Фрунзе, как известно, согласился, но до окончания операции по освобождению Уральска было приказано обоим — и Чапаеву, и Фурманову — оставаться на своих местах.
В связи с положением под Уральском у ряда должностных лиц штаба IV армии и уральского гарнизона росло паническое настроение. Член Реввоенсовета IV армии Зуль, вопреки возражению другого члена Реввоенсовета, Кураева, и в нарушение дисциплины, самовольно выехал в Москву, чтобы обратиться за помощью через голову Реввоенсовета Южной группы. Возмущенный М. В. Фрунзе написал от имени Реввоенсовета в ЦК РКП(б): «Член Реввоенсовета IV армии тов. Зуль выехал в Москву без разрешения Реввоенсовета Южной группы. Считаем подобные поступки абсолютно недопустимыми и просим сделать тов. Зулю соответствующее внушение и немедленно вернуть его по месту работы»[627]. Заведующий политотделом армии Кучмин сбежал на самолете из осажденного Уральска, куда он был специально послан как член Реввоенсовета. Этим также немало был возмущен М. В. Фрунзе. Вылетела из Уральска и заведующая политотделом 22-й дивизии Тартаковская с намерением «нажать на все кнопки», чтобы «разрешить» создавшееся положение. Минуя все инстанции, она потребовала вызова для разговора по телефону М. В. Фрунзе, то есть решила «нажать» на него. К аппарату вместо болевшего Фрунзе подошел В. В. Куйбышев. Тартаковская спрашивала: «Какие силы двигаются со стороны Бузулука, где они находятся, какие надежды на них и когда можно ожидать их хотя бы на полпути к Уральску? Если Вы не уверены в группе Чапаева, предоставляете ли Вы начдиву-22 свободу действий?»
624
ЦГАСА, ф. 254, оп. 1, д. 3, л. 212. Первопричиной конфликта были подозрительность и недоверие Д. А. Фурманова, которые зародились задолго до этого, о чем недвусмысленно написано самим Д. А. Фурмановым: он «порешил давно, до встречи с Чапаевым, установить с ним особую, осторожную, тонкую систему отношений… Чапаев и чапаевцы, вся эта полупартизанская масса и образ ее действий — такое сложное явление, к которому зажмурившись подходить не годится… Это не мешало ему с глубочайшим вниманием к ним присматриваться и относиться, восторгаться их героическими действиями. Но всегда-всегда оставалась у него опаска». (См.: