Отчего же нет благодарности к Годунову? Отчего к нему все сословия имеют ненависть?
Ладно, бояре, ладно, купцы — у них свои счеты с Борисом Федоровичем. Но ведь и простой народ — ненавидит правителя. Правитель освободил ненавистников от налогов, защитил от разбоя, от опричинного, царского, монастырского…
Что недоброго сделал Годунов народу? Приказал не поминать в церквах имя царевича Дмитрия?
Иван Большой Колпак вдруг сказал:
— Обидно, когда за царевича не велено молиться. Неправда обидна.
Князь Василий вздрогнул: блаженный мысли читает. Почувствовал, как воспряли в груди все утопленные, накрепко погребенные обиды на конюшего.
Блаженный достал красный уголек из печи и, перекидывая с руки на руку, стал говорить:
— Народ не хлебом жив, но правдой. Сия крепость Господом Богом дарована. За небрежение к крепости — спросится со всего народа.
— Что ты от меня хочешь? — спросил, измучась, Василий Иванович. — Я — слабый человек. Не дано мне оборонять крепостей.
Засмеялся Иван Большой Колпак и вдруг проглотил горящий уголек.
— Кто из смертных знает, что ему дано, зачем он и каков путь ему назначен? Твои уста кривые, но тебе держать крепость правды. Посему ступай с миром, откуда пришел, жди, когда призовут.
Юродивый снял колпак, поставил возле лавки, лег с теленком и заснул.
Василий Иванович послушал, как спит этот человек, явившийся ему столь чудесным образом, испугался, поднял слуг и поехал обратно, в ночь, в дождь, но скорее, скорей!
В Москве в те же дни случился мятеж.
Народ изнемог от неправды Годунова. Красоваться умом неред царем-блаженным — грех стоярусный. Борис Федорович, думая о своем величии, не о царском, начал предавать опале бояр, если в челобитных вслед за царем не поминали конюшего. Первым претерпел Федор Иванович Мстиславский, глава Думы.
Царь стал меньше царицы, боярская Дума меньше Андрея да Василия Щелкановых, получивших неведомый ранее титул «ближних дьяков».
Прибыль от дел, совершенных неправдой, оборачивается убылью, польза — позором, величие — нищетой.
Бог, вразумляя, наказал народ неурожаем. Хлеб стал дорог. А голодному только покажи виноватого.
Взволновались московские слободы, взволновалось купечество, ущемленное и разоренное иноземцами. Пошла Москва громить дворы Годуновых. Двор Бориса осадили холопы Андрея Шуйского. Сам князь, чтоб не быть замешанным в мятеж, молился об успокоении народа с крутицким архиепископом Варлаамом на Крутицком подворье.
Годунов к нападению приготовился заранее. У народа — камни, у солдат — ружья, у холопов боярских — ножи и ручницы, у холопов Годунова — пушки.
Из пушки стрелять не пришлось, хватило ружейных залпов.
Уже на другой день Москва сидела по домам, а слуги конюшего схватили шестерых купцов-зачинщиков, и среди них Федора Нагая.
Купцы не дрогнули, пытки вытерпели. Им было чего ждать. За день до мятежа вместе с боярами совершили они крестное целование и приложили руки к челобитной царю Федору Иоанновичу о разводе с бесплодной царицей Ириной чадородия ради, ради блага царства. Нашли невесту царю — старшую дочь великого боярина Ивана Федоровича Мстиславского, умерщвленного в монастыре по тайному приказу Годунова. Напрасно ждали, челобития народ царю не подал.
О сей грамотке Федор Иванович знал и много плакал, больше жизни любил он Ирину. Годунов сам приехал к владыке Дионисию, уговорил не мучить царя, не оскорблять царицу.
— Государь с государыней — люди молодые, дети у них будут, — убеждал Годунов. — А не будут, так к лучшему. Блаженный родит блаженного. Мне известно, что царевич Дмитрий пригож, умом быстр. О наследнике печалиться нечего.
Дионисий, видя, как кроток стал конюший, не посмел дать волю жестокосердию, насилию над государем. Статочно ли принуждать самодержца расстаться с возлюбленной супругой. Владыка потребовал с правителя слово — оставить дело о челобитии без последствий. Борис Годунов слово дал, но прибавил:
— Заводчики мятежа, напавшие на мой двор и на дворы моих родственников, будут казнены.
Шесть купеческих голов скатилось на Красной площади.
В народе шептали, будто во время казни от набежавшей тучи легла тень на площадь, юродивый Иван Большой Колпак закричал, указывая людям на эту тень:
— Ванька Грозный воротился!
Годунов слово держал, не трогал бояр до нового урожая.
Правда, князь Андрей Иванович Шуйский очередную службу получил не в большом полку, послали его в Алексин воеводой полка правой руки. Князь указа не послушал, в полк не поехал, сказался больным.