Лицо моей Милки вытянулось, она хлопала своими густыми ресничками и никак не могла прийти в себя. Я же хотела извиниться и обнять подругу, но меня словно околдовали, и я не могла ни с места двинуться, ни слово сказать. Поверьте, это были очень неприятные ощущения.
Мила разочарованно опустила плечи и глубоко вздохнула.
— Знаешь, а я никогда не думала, что ты такая дура! — в темных глазищах сверкнула слезинка и подруга вышла из комнаты, оставив меня в растрепанных чувствах.
Так по-глупому и так серьезно мы с Милой никогда не ссорились. Нет, как у всех нормальных людей за прошедшие два года у нас были разные ситуации. Понравилась одна и та же сумка или кто-то постоянно просыпал на работу. Понятно кто, я думаю. Ну, и ссорились, конечно, и спорили порой, кто симпатичнее блогер Тони Махфуд или модель Девид Ганди, но чтоб вот так. Не было такого ни разу.
Я сидела на кухне и разглядывала в окно прохожих, не понимая, как докатилась до жизни такой. Зачем обидела дорогого сердцу человечка? Притом, что этот человечек сказал пусть горькую, но правду. Я медленно, но уверено схожу с ума из-за Кеши Кощеева. Я чувствовала, что сама вряд ли смогу разобраться с этой проблемой, оттого на душе было еще паскуднее. Вот только стоило мне сорваться с места и пойти в комнату к Миле, как ноги отказывались меня нести, а в ухо, будто кто-то шептал, что такая подруга мне не нужна, раз бросила в критический момент.
С Милой я так и не помирилась, и утром на работу мы добирались порознь. Настроение мое резко ухудшилось, а тут еще мобильный с самого утра высвечивал входящие от любимой родни. Сначала позвонила мама, потом Стешка, потом Симка. Когда перед обеденным перерывом на смартфоне высветилось «Царь-отец», я поняла, что надо бы ответить.
К слову сказать, папа — единственный адекватный человек в этом приюте умалишенных. Именно он поддержал мое стремление стать художником и всегда защищал от нападок женской половины нашей довольно странной семейки. О семейке поподробнее расскажу чуть позже. Так вот, отец у меня человек добрый и с замечательным чувством юмора, но подкаблучник. Маменька из него не только вьет веревки, но и макраме плетет крупными партиями.
— Да, папочка. Что-то случилось? — выйдя во дворик возле офиса, ответила я на звонок.
— Здравствуй, мятежная дочь, — по приветствию и веселому тону, я поняла, что папу использовали как последний шанс достучаться до нерадивой меня. — Твоя матушка тут рвет и мечет, что ты трубку не берешь.
Ну, вот. Так и знала, сейчас будет вещать мне от лица мамы о том, какая я нехорошая. Возможно, вы считаете, что так относиться к семье нельзя и надо любить и уважать свою маму. Но я просто не знаю, что это за зверь такой «мама». Сколько себя помню, мной и сестрами занимались няньки, а лет с шести к ним прибавились учителя и охрана. Хоть с отцом мне повезло, несмотря на плотный график, он всегда находил для нас время. Не покривлю душой, если скажу, что меня папа любит больше всех. Наверное, потому что я младшая. Ну, или потому, что слегка с приветом.
— Значит, что-то случилось? — повторила я вопрос и вдруг ощутила на себе холодный и очень колючий взгляд. Оглянувшись, я никого не заметила и лишь, когда подняла голову, увидела, что Кеша наблюдает за мной, стоя у окна в своем кабинете. На автомате помахала ему рукой, но он сделал вид, что меня не заметил и резко отошел от окна, скрывшись в глубине кабинета. Что это с ним?
— Ты же помнишь, что Степаниде исполняется тридцать три в воскресенье? — назидательным тоном спросил отец.
Ох, точно! Вот же, как не вовремя! Мне только домашнего застолья не хватает сейчас с косыми взглядами и ухмылками моих правильных сестер и недовольной миной маменьки.
— И мне надо приехать на воскресное торжество, — обреченно сказала я и, не удержавшись, вновь посмотрела на окно директорского кабинета. Кеши в нем не было, зато маячил уже ставший завсегдатаем нашего издательства господин Ученый, беседовавший с кем-то по зеркалу. Стоп! Зеркалу? Я вновь глянула в окно, фух, вот это у меня глюки! Большой золотистый смартфон Константина Константинович поблескивал в солнечном свете.
— Нет, милая, тебе надо быть дома в среду вечером. Знаю, что ты работаешь, но это действительно важно. Возьми выходные, в конце концов, ты же ценный сотрудник или как? — настойчиво спросил отец, и я поняла, что мне от него не отвертеться. — Я тебя очень прошу, приезжай! Я сам все встречи перенес и от участия в важном форуме отказался.
Почему я не удивлена? В нашей семье по какой-то давней традиции придавали значение нестандартным юбилеям. Никогда не забуду, какой салют закатили, когда мне исполнилось одиннадцать, а на двадцать второй день рожденья маменька заставила меня нарядиться в пышное платье и надеть корону. Как вспомню, так вздрогну. Вот и теперь, Стешке исполняется тридцать три и, видимо, маменька решила удивить всех соседей.