– Какого? – Заинтересованно, спросил Горыныч, подаваясь вперед.
– Почему они это сделали? А главное – за что? – Чуть выкрикнул Дарэус, отпуская контроль над эмоциями. – Они знали что Мирт ни в чем не виноват! Знали! Самый добрый парень каких я только видел и встречал. Его свет в этом полном Мире Мрака каждый день освещал мой путь. Он постоянно боялся обидеть не то, что мошку, но и растения, говорил – они живые и все понимают да чувствуют. Он никогда и никому не делал зла…
– Ты убил своих родных? – Подал голос отец, нахмуриваясь.
– Пока, нет. – Качнул головой инквизитор, принимая расслабленную позу, будто выдохся и ему требуется отдых. – Как бы я их ненавидел, но сделать этот шаг мне не дает осознание того, что Мирт был бы против такого поступка. И не потому, что они этого не заслуживают, а потому, что убив их я потеряю самого себя…
– Разве ты уже не потерял себя? – Недовольно спросила Яга, прожигая его ничем не выражающим взглядом. Бабушка злится. Причем сильно. И не понятно, на кого больше. На самого мужчину, или на его семью, что проредила численность ведьмаков. Их итак совсем мало, а в Миры они несут, в основном, тишь да благодать и всем существам помогать. А тут, не только молодого отправили в Круг Перерождения, но и теплого лучика доброты лишили наше магическое измерение. И чем меньше становится таких существ, тем ближе Бездна со своими тварями, что обязательно захочет прийти в наше измерение из соседнего.
– Потерял! – Кивнул Дарэус, прямо смотря в глаза ведьмы. – Часть моей души исчезла – это так. Однако, самолично убив родню, я лишусь и второй части. Последней. И что, тогда, от меня останется!?
Вопрос был риторическим. Каждый из нас знал, что случается с живым существом, который теряет душу. Она не только не уходит в Круг Перерождения, но и не остается бродить среди живых. Такая душа расщепляется и растворяется в Мире, создавая «темные пятна» – места, куда попав, лишаешься своего внутреннего света и становишься безумным. Такие ходят по Мирам и устраивают кровавые бани, чем приманивают выходцев Бездны. В общем – одна сплошная жуть!
– С этим все понятно, – протянула Яга, глядя с подозрением на инквизитора. – Ты лучше скажи, как оказался в логове продавцов.
– Пошел за ними, – хмыкнул он, пожимая плечами.
– Не води меня за нос, приверженец Света! – Ударив ладонями по столу и привстав, бабушка подалась вперед и почти нависла над Дарэусом.
– Не называй меня так, ведьма! – Прорычал мужчина, полыхая огнями в глазах.
– Мал еще, чтоб на меня рычать! – Наградив его угрожающим взглядом, пренебрежительно ответила Яга.
Я, дядя и отец наблюдали за разворачивающимся представлением с огромным удовольствием. Каждый из нас запихивал печеньки и переглядывался, мысленно, как бы, говоря, что последует дальше.
– А ты стара, чтоб воспитывать! – Насмешливо ответил Дарэус, склоняя голову на бок и заинтересовано глядя на бабушку, у которой легла тень на лицо, а аура стала настолько полыхать, что замолчало само пространство. Ну все, ему кранты!
Горыныч подавился, батя с ужасом уставился на смертника, а у меня из рук выпала печенька, которую я успела надкусить. В испуге мы уставились на этих двоих и боялись. Боялись, что такого страшного сотворит ведьма с этим дуралеем.
– Ты проклятие захотел? – Угрожающе произнесла бабушка, тихим голосом. Пробрало всех, кроме инквизитора, разумеется.
– Страшное в моей жизни уже случилось, можешь не пытаться. – Равнодушно бросил он, складывая руки на груди.
Яга попрожигала в нем дырку и, улыбнувшись уголком губ, села обратно на стул, не сводя с Дарэуса глаз.
– Чего, все? – Удивлено спросил Горыныч, смотря на то на одного зачинщика, то на другого. Бабушка на него так зыркнула, что он, икнув, чуть сполз на стуле, стараясь казаться незаметнее.
Видя это, инквизитор хмыкнул и неторопливо изложив все как есть:
– Я проходил мимо, когда заметил, как ящер несет на руках девушку. Я бы и не обратил внимания, если бы не цвет волос. – Взгляд мужчины стал мягкий и нежный, когда он глянул на меня. Скорее всего я ему напомнила возлюбленного. – Если бы не этот факт, не только прошел бы мимо, но и не стал продумывать как обойти эту бесчисленную охрану.