— Наши дети, — повторил я, — и кругом происходит какая-то чертовщина. Я до сих пор не понимаю, что было той ночью.
— Мы зачали нашу дочь, — спокойно ответила Василиса, — а то, что было у тебя с Мариной, ты понимаешь?
— Нет, чёрт побери, тоже не понимаю, — повысил я голос.
— Тихо, она уже спит, — остановила меня Василиса, — пойдём вниз. И поминать чёрта, он нам сейчас тут совсем не нужен.
Я не стал уточнять, о ком она, но немного успокоился. Мы спустились вниз, где хозяйка предложила мне снова свой квас и еду. От кваса я отказался, так как был за рулём, а есть что-то не хотелось.
— Вспомни, — попросила Василиса, — ты что-нибудь ел в тот вечер, она тебе что-нибудь предлагала?
— Кто? — не понял я. Мы сидели на лавке рядом с печью, от которой веяло приятным теплом.
— Марина, твоя жена. Тогда она ещё не была женой, конечно, — пояснила Василиса.
— Нет, вроде, — начал вспоминать я. — Мы сидели в баре. Она что-то предлагала, но я не хотел ни есть ни пить.
— Это хорошо, — кивнула она.
— Что хорошо? Почему? — не понял я.
— А потом что было? Можешь рассказать, как ты это видел? — Василиса проигнорировала мои вопросы и продолжала задавать свои.
— Мы сидели в баре, потом вдруг все пропали, мы остались одни и оказались в номере гостиницы.
— Угу, — произнесла Василиса. Она отстранённо смотрела куда-то в сторону и опять теребила конец своей косы.
— А тут что произошло? — спросил я. — Я всё помню такими же отрывками. Будто половину вырезали. А потом проснулся в той усадьбе. Ты знаешь, что там погиб человек?
— Да, знаю, — ответила Василиса, — слушай, я не могу тебе рассказать, но то, что произошло, всё очень важно.
— Важно для кого? — поинтересовался я.
— Для меня, для нас, для наших детей. Появилась надежда.
— Надежда на что?
— На то, что всё будет хорошо, — продолжала Василиса говорить загадками. — Твой сын, он похож на тебя или на неё?
— На Лису, — ответил я.
— Хорошо, — кивнула Василиса.
После этого она ловко увела разговор в сторону от обсуждения событий годичной давности. Рассказала про Александру, ещё раз уверила, что они ни в чём не нуждаются и она не будет требовать от меня никаких алиментов, хотя я предлагал сам.
— Мы увидимся ещё? — спросил я, когда мы прощались.
Мне было пора ехать. Под конец разговора Василиса опять начала говорить загадками и сказала, что я должен присматривать за Мариной и сыном, быть с ними, и, возможно, всё будет хорошо.
— Возможно, — ответила она, — честно говоря, мы не должны были встретиться, но ты начертал коловрат. Я не могла не придти, когда год поворотился.
— Что я начертал? — не понял я.
— Коловрат, — повторила Василиса и добавила, — посмотри в навигаторе.
Мы расстались. Вернувшись домой, я поинтересовался у Марины, нет ли у неё знакомых по имени Василиса.
— Василиса? Какое странное имя, — ответила она, — нет, не знаю никого с таким именем. Интересно, как это имя звучит в сокращённом варианте?
— Васька, — ответил я.
С той поры я больше не был ни в районе Панского, ни вообще в тех краях. Мы жили с Мариной, воспитывали Сашку. Марина вернулась к работе судмедэкспертом. Сын проявлял интерес к гуманитарным наукам — литературе, истории. Играл в театральном кружке при школе, став подростком участвовал в исторических реконструкциях, в основном связанных с русской историей. Мне было приятно ему помогать, возить его на эти сходки, фестивали, я даже подумывал снова купить байк или скутер себе и сыну и ездить с ним вместе. Но Марина увлечения сына не одобряла. Она периодически пыталась увлечь его медициной, химией, но безуспешно. Больше всего он не любил ходить вместе с мамой в кино — она постоянно комментировала происходящее на экране со своей профессиональной точки зрения, указывая на ляпы киношников. То труп у них неправильно разлагается, то монстр расчленяет жертву неправдоподобно.
В день, кода я всё узнал, мы праздновали восемнадцатилетие ребенка. Сам он недолго побыл с нами, а потом уехал отмечать с друзьями. Мы остались дома одни. Сидели, допивали шампанское.
— Помнишь, ты интересовался, — вдруг спросила Марина, — знаю ли я кого-то по имени Василиса?
— Я спрашивал? — уточнил я и тут же всё вспомнил. Я и не думал, что эта история до сих пор хранится в моей памяти с такой точностью.
— Я соврала тогда, — продолжала Марина, — я знаю Василису. Я знаю именно ту Василису. Она моя сестра.
— Какую… — начал было я, но понял, что она имела в виду.
— Она тебе что-нибудь про меня рассказывала? — спросила Марина.