А дальше произошло маловероятное, но очень весомое событие. То был поцелуй. Не страстный, не ласковый, не приветственный... Просто внеплановое губ касание от широты души русской. Но сколько у него последствий приключилось!
ГЛАВА 2
В следующий миг завертелось-закрутилось все перед очами Ивана, выпала лягушка из ослабевших рук его наземь, и обернулась девицей, да такой распрекрасной, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказках сказать!
Пока любовался царский сын на незнакомку заворожено, она в свою очередь растерянно локонами длинными тело нагое прикрывала, да губками пухлыми беззвучно шевелила, словно рыба, на берег выкинутая … Что-то Василиса (а то она была, без сомнений) промолвить пыталась, да сил никак набраться не могла.
Наконец, когда богатырь нагляделся вдоволь на то, что видно глазу было и большего ему захотелось, отмерла девица, да как закричит на всё поле чистое:
- Ты, что, чудище лохматое, натворил?! Ты, кого, недотепа, целовать полез?!! Я ж лягушкой почитай второй год по болотам да весям заговоренным обретаюсь, кого только не видывала за это время, но ни одному человеку в голову прийти не могло целоваться к лягушке полезть! Эк, недоумок, попался..аааа…. Что делать-то мне теперича..аа..?
Завыла Василисушка, закручинилась; обхватив себя руками за плечи, пошла красавица, куда глаза глядят, да причитать не забывает:
- Всё пропало, что-то теперь будет? Да за что мне эти напасти?..иии…
Подбежал Иван тогда к девице и счастливо сообщил решение свое:
- Хорошо всё будет, прелестница юная! В беде тебя, так и быть, не брошу! Обратного пути нет у нас уже и не будет, потому как влюбился я с первой встречи нашей! – при этом богатырь быстренько, уже немного по-хозяйски даже, обежал ладную фигурку спутницы масляным взглядом и аж сам себе позавидовал – такую невесту не соромно было царевичу в палаты батюшкины привести. – Эх, быть мне твоим защитником и мужем, можешь не благодарить сейчас, вижу по лицу, что в шоке ты еще от счастья нежданно-негаданно привалившего!
- Да я…
- Молчи, милая, молчи, ненаглядная! Сейчас к батюшке моему на поклон пойдем, пир организуем, а там приголублю тебя, пригрею, как положено!
- Да ты!..
- Знаю, всё наперед знаю, что сказать ты хочешь, красавица, хорошо хоть в обморок не падаешь от блаженства, да удачи нечаянной.
Поняла тут царевна, что не слушает ее Иван вовсе; грезит он об одном лишь - как в койку девку очередную затащить, да «пригреть, приласкать». Обидно стало красавице, но делать было нечего, ведь снял дуралей чары с нее, знать время пришло – не выйдет больше от судьбы своей бегать. Надобно теперь богатырю объяснить подоходчивей, что есть уже у нее жених, да такой, что другим он в кошмарных снах лишь приходит…
- Послушай-ка меня, суженый ты мой, нежданный - негаданный! – сделав несколько шагов назад, Василиса тут же на царевича уставилась весьма недоброжелательным тяжелым взглядом и медленно руками по сторонам заводила, словно бы морок наводить собралась, - не выслушаешь меня – заколдую, зачарую, самого в жабу превращу, да болота стеречь заставлю!
Остановился горе - жених, улыбку сластолюбца с лица стёр, да засопел недовольно. Вроде помнил он историю о дальнем царстве-государстве, где царь Ириар некогда жил и правил - так не было в его роду магии, даже наоборот… Дочь хоть и талантливая, хоть и красавица писаная там родилась, а ворожить сама совершенно не умела, как ни старалась. Но ведь такие истории, о других странах, слушал молодец всегда нехотя, в пол-уха, а значит, упустить мог детали важные…
- Ну, слушаю, - буркнул Иван, руки на груди сложив, - только не подумай, что испугался я угроз твоих, просто интересно стало, что сказать хочешь такого важного.
Василиса, в душе ликуя, виду внешне не подала, насколько сильным волнение ее было. Магией девица действительно не владела, больше того: другой люд мог книги заговоренные читать и по ним заклинания разные исполнять, но только не дочь Ириара… У нее все выходило шиворот- навыворот, так что со временем даже самые упрямые учителя рукой махнули и советовали крестиком чаще вышивать…
- Хочу я, прежде чем ты меня своей невестой назовешь, с батюшкой твоим увидеться, получить заверения его, что намерения твои честны и тогда, с душою спокойной, пойду за тобой хоть на край света.
Лукавила царевна сильно, можно сказать, и слова правды не сказала. Не собиралась она за Ивана замуж, не собиралась даже невестой его становиться. Единственное, о чем мечтала девица – добраться до правителя земель здешних и объяснить тому доступно, что сын его (так его - растак) натворил. Надеялась Василиса, что батюшка и отпрыска своего вразумить сумеет, и ей, горемыке, помочь сможет…
- Отведу я тебя, в том сомнений нет! – в сердцах саданул богатырь кулаком по груди себе, да так сильно, что аж закашлялся. Не по нраву ему было недоверие царевны, а еще пуще раздосадовал отказ красавицы на месте всё порешить, да невестой стать…
Однако и спорить ему не хотелось – уж больно хороша была девица – так и тянула к себе, так и манила. Потерять такую негоже! Придется пока под каблуком у бабы побыть, зато потом окупится все сполна.
Свистнул тут Иван, да так громко, что земля под ногами дрогнула. Не успела Василиса испугаться, глядь, а рядом уж конь вороной копытом бьет, удила грызет.
- Это верный Чернобурка мой, - с улыбкой искренней царевич заявил, ласково животное по крупу поглаживая. В глазах Ивана светилось тепло и счастье от встречи, а в голосе молодого человека впервые за все время знакомства, Василиса расслышала новые ноты: то была гордость с нежностью вперемешку. – Мой друг проверенный… Ну что ты, побратим, где был? Скучал ли по мне? Вижу, как скучал, исхудал вон даже, бедолага…
- Интересный вы, богатыри, народ, - промолвила девица, медленно приближаясь к животному и его хозяину, ворковавшему рядышком, – может хоть ты мне, Иван, разъяснишь, отчего такая несправедливость в народе творится: почему вы, мужчины, на женщину глядя только телесную тягу к нам испытываете, и мысли не допуская о близости духовной? Почему женщину не можете воспринять, как дорогое сердцу существо, приласкать, к сердцу прижать просто от нежности щемящей… Тогда как лошадей своих любите по-настоящему?
- Ну, скажешь тоже! Женщина для того рождена, чтобы в постели мужика ублажать, чтобы восхвалять его за подвиги ратные, чтобы кормить и детей рожать. Вот задача ваша, так из покон веков идет. А Чернобурка - товарищ мой боевой! – рассмеялся Иван над глупостью бабьей. Всерьез она себя с конем богатырским ровнять решила что ли? Может еще в бой с ним, царевичем, завтра соберется? Во, дает! – Мы с ним почитай лет восемь бок о бок всюду обретаемся, он – часть меня уже. Так что с бабой Чернобурку ровнять не след! Это тебе еще повезло, что ты у меня спросила: я не злобного нраву, ни то что многие другие. Но впредь не вздумай у богатырей глупости такие вопрошать, а лучше и вовсе помалкивай, да улыбайся. Улыбка у тебя красивая.
- Ну, спасибо за совет дельный… наверное, - усмехнулась Василиса, головой слегка покачивая, да взгляд насмешливый от молодца пряча, - постараюсь умнее впредь быть.
Порадовался Иван своему везению, надо же было на болотах такую жену себе отыскать: мало того, что красавица, каких нет в его владениях, так еще и сговорчивая какая! «Эх, - думал царский сын, - скорее бы ее батюшке и братьям показать, вот уж зависти не оберешься! Только вот вид у нее больно неподобающий, эдак засмеют нас совсем.»
Стащив вещь-мешок с плеча, богатырь с усердием чистую рубаху да пояс искать принялся, приговаривая про себя:
- Тааак, не то это, и это не то… О, а выпить не помешает,.. но позже. Ага, вот и она! – с самым счастливым видом протянул молодец мятую вещицу мышастого цвета заинтересованной его поведением девушке, - накинь вот, пока в терем не приедем, прикрой срам-то свой.
- Что прикрыть? – Василиса задала вопрос очень тихо с легкими недоверчивыми нотками. Не могла она понять ход мыслей этого мужчины: то он смотрит на нее, как медведь в голодный год на проплывающую в реке щуку, то вдруг хмурится и все ее прелести обзывает одним словом «срам»! – Что это за тряпочка? Портянка для ног никак?