─ Тебе виднее конечно, Васюня – не до конца, оказывается, уничтожила она этих «сюнь-васюнь», ─ да только любит он тебя. Всё выспрашивает, да так тоскует!
Выспрашивающий что-либо у её мамы Кубик ─ вот это из области запредельного надсознательного. Невообразимо. А уж демонстрировать свою тоску Игорь не стал бы и в этой самой области, хоть она и не изучена вовсе, а только что ею и придумана. Надо собрать мысли в плотный нейроный пучок!Васька встряхнула мокрыми волосами, улыбнулась полетевшим брызгам, уже понимая, что они с мамой друг друга сейчас не поняли, спросила прямо, но ещё беззаботно:
─ Да кто выспрашивает? Что?
─ Да телефон твой и адрес ваш новый на Новгородской я ему дала! Пожалела человека, не очень-то по-людски вы с ним обошлись тогда с твоим Тем Самым.
«Тем Самым» для матери стал Игорь после еще первого расставания с Васькой и особенно – после гибели наслушавшегося его баек сына. Плюс именно он, по официальной версии Васькиного, а тогда еще и общего с Игорем "сайта" (то есть мнений общих друзей, предназначенных для мамы специально), был её первым мужчиной. Но кого же тогда мамаша пожалела, о ком речь-то шла …
Васька не сразу поняла очевидное только потому, что почти забыла, что вот об этой-то истории, по совместному решению Димки-журналиста Игоря и её самой ещё у неё в больнице тогда, маме рассказывалась приукрашенная неправда... Нельзя было по другому. Даже лекарям заплатили, чтоб маме про аппендицит втирали. Мда. Отделение после операции уж вовсе долларов за 300 экстренно меняли перед маминым приходом. А уж сколько Ивашов с Осокиным кому платили, чтоб менты не узнали или не заметили, и сама просто не знала...
Нельзя всё ж хрупкую молодую девушку со всей дури хреначить по-взрослому в один день дважды! Сначала всей мощью Игоря, а теперь мамаша пожалев, добила.
Почти до смерти, ну да у Маратика не задержится какой-нибудь "умный" ход, не заржавеет. Невольно ткнув себя пальцем в шрам чуть ниже пупка, Васька охнула:
─ Ты про Марата, мам? Про Марата?! Неужели ты ему мой АДРЕС дала? - "телефон дала" это не страшно, после первого же звонка в черный список урода и все дела, но АДРЕС!
─ Так любит же! А этот новый твой, неизвестно еще как с ним у вас дело повернёт!
А ведь, - снова с запозданием сообразила Васька, - она маме и о случае с выстрелом в Кубика из пистолета не рассказывала, с которой всё и понеслось под гору, ни об изобретенным Маратом способе легально ходить по улицам со всякими убиственными железками. Волновать маму не хотелось! Ну а финальную историю и вовсе, иначе как в обработке всех троих "победителей" рассказывать нельзя было!
Стало страшно.
─ Ох, мама….
─ Так переживал, так переживал…Мы даже чуть не всплакнули на пару с ним, а парень он домовитый, дельный, сейчас вот целым мастером стал. Вместо вашей двухкомнатной в хрущевке аж современную студию какую-то отгрохал, как в сериалах, поди. Да еще и в центре почти...
Жить "в центре" было давней мечтой мамы, пока не выходило, но Васька сейчас даже и понять её не могла.
─ Потом договорим, мам! ─ то, что осталось от размозжённой известиями головы Василисы жутко закружилось и, казалось, сейчас возьмёт и по-простому отвалится. Она стиснула виски пальцами.
Мир не изменился, но появились меняющие многое, если не всё, факторы.
Первый:
Игорь. Четыре.. почти пять лет в небытие. Объявился. Хочет встретиться. Обещал не приставать. Ха! В его понимании – не приставать! Один раз уже сломал ей налаживающееся было спокойствие. Но и разобрался с пистолетом дурака. Знает, что с ножом у маньячины в руке делать. И уж точно ─ знает людей, которые смогут разрулить ситуацию.
Второй:
Марат. Восемь с половиной лет назад – муж. И девять. Любит. С пистолетом встречал с праздников. Ну очень любит. По принципу «любовь зла, порежу и все дела». С ножом и другими острыми предметами в рабочей сумке. Одним, который Васька ассоциировала с «долотом», проткнул ей живот, едва не убив. Частично - поморщилась она, старавшаяся этот ужас забыть - частично убив, всё же.. Спас табурет в руках в Кубикова приятеля, как там его, сейчас не важно. Вспомнил. Узнал, где она живёт. Где её счастливое гнездышко. Со своими острыми штуками.
Из ванной вышел долго возившийся там распаренный Никита. Посмотрел, ничего не сказал. Решил, наверное, что голова у подруги заболела еще сильней. Прошел в жилую комнату забавно тряся вихрами на взъерошенной башке. А вот у неё самой осталось хоть что-то от этой головы? Сомнительно. Или?