Так вот, возможно, ей не везло с принцем оттого, что они всюду вдвоём ходили! Хотя Василиса понимала, что её скромная внешность только оттеняет броскую красоту Анжелички, но была порой этим даже довольна: рядом с ней она словно в сказке, и становилась невидимкой. Невидимкой быть сказочно прикольно, вот только не трахнет никто невидимку, тут Уэллс насочинял для драматизма, чтоб его невидимке жизнь мёдом не казалась!
И вот именно Анжеличка, потеряв надежду убедить подругу избавиться от девственности своими яркими рассказами о «пульсирующем внутри стеночек», повседневным тоном сказала:
─ Пошли со мной сегодня в общагу холодильного техникума, там у моего бывшего любовника, Лёшки, день рожденья, парни будут лет по 16 или даже семнадцать все, серьезные, на электрогитаре один играет – закачаешься. Да и видак у них есть, впостоянку кассеты с клипами и фильмами новыми. Пошли! Веселый праздник будет!
Она пошла. Там было пятеро парней, какая-то зеленоглазая брюнетка и они с Анжеличкой. И ящик пива с некоторым количеством бутылок водки. Брюнетка незаметно исчезла, а в разгар «медляков» под видеокассету с клипами «Дюран-Дюран» по их «Thank You» и чего-то еще с подстанываниями, Анжеличка, как бы взывая к осторожности, предупредила:
─ Осторожней с подругой моей, она у нас еще девочка!
─ Это надо исправить! Наливай!
Васька не поняла, как ёрш из пива с водкой поможет ей лишиться девственности, но пила, пока не стало противно.
─ Ой, ребята, я, пожалуй…
─ Куда!? Динамщица!
─ Постой, может ей уже достаточно? ─ смутно помнила она голос, ─ тогда погнали!
Справедливости ради, она рассказала Кубику, что до неё донёсся еще один голос, девичий:
─ Эй! Эй! Казановы! А согласия спросить? А может ей не хочется, а, Лёш?
─ А ты сама вообще почему ещё в юбочке и куда лезешь с казановами!? Ох, краса, давно я тебе не вставлял!
─ Лёшка, хватит, мы ведь расстались с тобой! И ты меня знаешь, я девочка-спортсменочка, сама прибить на хер могу!
Василису тем временем ловко раздевали в шесть рук и одурманенное сознание отметило, как рвутся не только трусики, но и модные, сама шила по выкройкам, из ацетатного «шелка», брюки. Она так заторможено удивлялась тому, что её раздевают десять или двенадцать лап одновременно, что не успела смутиться, когда вслед за блузкой, ловко вытянули её из маечки и её грудки, небольшого размера которых она стыдилась – хотя у Анжелички ещё меньше! ─ вызвали всеобщий восторг.
Необычное ощущение: когда груди в разные стороны тянут чьи-то бсолютно чужие ладони и пальцы. А вот и губы… Немного странное ощущение будоражащей щекотки. Но дальше она попала в вечную ловушку: пока она всего-то навсего двумя своими руками пыталась прикрыть хотя бы соски от чужих щупалец и ртов, она подняла руки к груди ─ и тут же оказалась вытряхнута из остатков брючек и трусиков, хотя судорожно сдвинула коленки так, что они аж клацнули.
Василиса понимала, куда шла. Даже, пожалуй, и не прочь была бы стать уже, наконец, опытной женщиной, тем более с крутыми и опытными парнями, которым аж по шестнадцать и больше. Но вот так? Много людей, это не очень правильно! Много рук ─ вообще странно. И брючки жаль, ну зачем порвали-то ─ алкоголь ли всё притупил, или она была какая-то неправильная, но «новых ощущений» она вообще пока не испытывала, И как-то очень быстро и..
- Ребят, ─ она начала поднимать лицо от дивана, животом на который её только что сбросили с табуретки, ─ ну как-то вы…
Непонятно почему она считала, что её мнение кого-то заинтересует:
─ Лежи уже смирно пока, малолетка вихрастая! ─ довольно сильно пыхнули назад, лицом в жаркую и душную от пыли и табачного запаха обивку дивна.
─ Давайте выпьем еще! ─ взмолилась она.
Это была последняя её осознанная хитрость. И пьяна слишком, и обалдевала ─ вот очень верное в ситуации слово, балдой становилась, ─ что какое-то чудище с кучей лап уже хватает её за попу, пока она пытается оторвать клешни от начинавшей уже болеть от чужой непривычной грубости груди.
─ Куда те пить! Заблюёшь еще! А вот щас сперва протрезвеем с приятность, ух, как тебе понравится!