- Сегодня - нет, потому что не умеет думать вместе со всеми. А завтра научится... И это единственный способ сделать так, чтобы над Володей Козликовым больше не смеялись и чтобы он чувствовал себя защищенным. Никакими запретами смеяться над Козликовым и никакими наказаниями этого не добьешься!
- Все это довольно стройно, Алеша, - сказала Елена Васильевна, - но мне непонятно: что же все-таки будет происходить в этот твой замечательный день, когда все станут ангелами и жизнь будет как в сказке?
- А, вот это пока что неясно... На этом-то мы все и спотыкаемся... Совершенно понятно, что надо учить ребят общественному творчеству... Но на чем? На каком материале? И как это все организовать, как придумать, чтобы необходимость мыслить, сочинять, импровизировать была у всех? Потребности такой у них нет. Нужно, чтобы появилась необходимость! И тут на первый план выступает методика... Да-да, всеми осмеянная методика, та самая, от которой у всех скулы воротит со скуки... Я бы сейчас сказал, как Костя любит говорить: хватит болтать! Хватит нам болтать о любви к детям, о воспитании нравственности, о том и о сем! Уже давно все знают, что детей надо любить, а хорошая нравственность - это хорошо. Нам нужна методика как эту высокую нравственность реально добыть? Собраниями, вроде того, с Фокиным? Нет? Ах, нет?
Ну тогда давайте серьезно искать нечто более эффективное... - И Каштанов повернулся к ребятам: - Ну как?
Есть еще порох в пороховницах? Или весь на мэйкапар израсходовали?
* * *
Чувствую и предвижу, что на этом месте даже самый благосклонный читатель затоскует. Методика! Литературы ли это дело - о методике и методистах рассказывать? Нехудожественно. Рассказали бы о столкновениях характеров, о драмах, о любви, наконец, о возвышенной романтической любви! Или, скажем, высмеяли бы кого-нибудь - ну хоть Романа Багаева, явного спекулянта и дурного человека. Посмейтесь над ним, и мы с вами, автор, посмеемся - мы так любим смешное! К тому же тип социально вредный, это сразу видно, так что наш смех будет еще и благородным - как хорошо! А еще лучше - напишите что-нибудь сказочное. В наше время все любят сказки! Все уважающие себя люди пишут сказки и создают мифы! Где сказка, где чудо там и поэзия. А вы что предлагаете нам? Методику? Какое чудо в методике-? Какая сказка?
Простите меня, читатель. Что хотите обо мне думайте, а все-таки скажу: люблю умную методику. Методика, "".'хнология - это про то, как что-то делается. Люблю узнавать, как делаются хорошие вещи и как делается хорошая жизнь!
Хорошая жизнь - вот поэзия и чудо.
Каштанова можно любить или не любить, понимать inn не понимать, но у меня он вызывает уважение хотя бы оттого, что перед ним мучительный вопрос - "как?", и один бог у него - методика, и один свет - реальное дело, которое привело бы темноватых его ребятишек к пониманию лучшей жизни и вере в эту лучшую жизнь.
И все-таки, боясь утомить читателя, я не стану слишком подробно рассказывать об однодневной коммуне, которую изобрела куча мала и которую потом детально разрабатывали почти всем классом. Не буду рассказывать, как однажды в воскресное утро, очень раннее утро, ребята собрались и отправились на завод, где им досталось разбивать кладку из огнестойкого шамотного кирпича, побывавшего в печи обжига; как они разбились на три группы и орудовали ломами, а девочки складывали кирпич. И как само собой началось соревнование - кто быстрее освободит свою тележку от шамотного этого обгорелого кирпича; и как почти сразу неизвестно кем пущено было слово "шамонь", полюбившееся так, что уже говорили: "Видела бы мамочка, как я шамоню". Толик Зверев вычислял, сколько они нашамонили, а Керунда, Боша, Гоша, Проша и Сева ворчали: "Это все Кострома придумал, шамонь эту, больше всех ему нужно". Ничего рассказывать не буду - работать, да еще вместе, да через несколько минут еще ломать, а нэ строить - куда интереснее, чем читать о работе.
Но когда кончилась четырехчасовая шамонь (будем уж и мы употреблять это словцо, нечего делать) и все отправились в кафе " Электрозаводск", где был заказан обед на тридцать человек, Миша Логинов сказал Косте:
- А что, толково получилось. Обычно посла субботника все по домам, и запал пропадает. Как будто зря работали. А мы на этом запале весь день проведем.
И вправду, у всех было хорошее настроение, даже у тех, кто утром страдал и не мог взять в толк, чего ради у них субботник, зачем на завод потащились. Теперь, кс-гда тяжелые ломы и грязный полуразбитый кирпич с острыми краями позади, теперь даже Керунда с ее "колхозом" не сердились. Все чувствовали себя молодцами, а это совсем не каждый день бывает с людьми!
Только пришли в кафе и сели за сдвинутые столы, как Маша Иванова, ответственная за обед, объявила:
- Внимание! Сорок минут рыцарства! Летучий конкурс к а самого благородного рыцаря!
Паша Медведев начал есть руками, потому что, объяснил он, в рыцарские времена вилок не было, Игорь Сапрыкин молниеносно проглотил котлету Ани Пугачевой, заявив, что котлета невкусная, и Аня признала этот поступок действительно галантным.
- Ода компоту! Конкурс на лучший тост со стаканом компота! - объявила Маша.
Роман Багаев поднялся первым:
- Что такое компот с исторической точки зрения? Это символ братства засушенных продуктов, трогательное единение урюка с изюмом!
Но англичанка Евгения Григорьевна прервала его, потому что открыла: получилось так, что за стол сели компаниями, сложившимися на заводе во время шамони.
Как там соревновались - так и здесь сели, и Евгения Григорьевна, услышав про единение урюка с изюмом, закричала:
- Ура! Мы будем "изюмы"! Наша компания - "изюмы"!
И все новоявленные "изюмы" поддержали Евгению Григорьевну: Паша и Саша Медведевы, Галя Полетаева, Лариса Аракелова, Игорь Сапрыкин, Аня Пугачева, Сева и Боша.
Неизвестно откуда - еще по сути ничего не произошло, - но появилось уще ощущение новой жизни, и потому все хотелось переименовать, всему дать новое название. Не работа, а шамонь, потому что это была не обычная работа, а именно такая, какую можно было назвать этим словом, и впоследствии ребята всегда отличали обычный субботник от радостной шамони; и не просто компания, а "изюмы ", и тут же появились на свет "урюки" во главе с Еленой Васильевной и в следующем составе: Костя Костромин, Маша Иванова, Сережа Лазарев, Роман Багаев, тихая Проша, любознательная Гоша, а также Вика Якубова и Юра Попов, о которых пока ничего не говорилось, потому что о них совершенно нечего сказать: они полностью сосредоточены друг на дружке и всегда ходят держась за руки, отчего их прозвали "супругами".
А третья компания, в которой были Каштанов, Миша Логинов, Наташа Лаптева, технари Лапшин, Щеглов и Зверев, Володя Фокин, Володя Козликов и Валечка Бурлакова, - эта компания, поспорив, объявила себя "курагой".
- Итак, я осушаю бокал за единение урюков, засушенных уроками, изумленных изюмов и обескураженной кураги! - Роман залпом выпил свой компот, достойно закончив тост.
После обеда перебрались в школу, в стеклянный ее спортивный зал, устроились на матах и низеньких скамеечках, на "коне" и на "козле".
Для разминки и отдыха сначала устроили "кольцо посен" - решили петь по куплету из любой песни на букву "к".
- Красные маки, капли солнца по весне, - спела "курага".
- Красный командир на гражданской войне, красный командир на горячем коне! - спели "изюмы".
- Куда бежишь, тропинка милая? - вспомнили "урюки".
- Когда я уходил в поход, в далекие края... - подхватила "курага", начав второе кольцо.
- Калинка, калинка, калинка моя! - не сдавались "изюмы".
- Когда внезапно возникает еще неясный голос труб... - вспомнил кто-то из "урюков".
- Крутится, вертится шар голубой! - спела "курага".
И опять очередь изюмов, опомниться не успели. Паша Медведев кричал на своих: "Ну, быстрее, ну!" - и тогда Игорь отчаянно ударил по струнам:
- Выходи-ила на берег Катюша!
- Катюша! На "к"! - кричали "изюмы", но их признали выбывшими.
Никто и не заметил, что они были как маленькие, играли в игру для третьеклассников, - что ж такого? Когда люди становятся как маленькие, значит, им хорошо. И так редко выпадает нам хоть на полчаса вернуться в детское состояние!