Таким образом, как следует из длинного цитирования, процесс размежевания языков резко стимулирует размежевание и народов в целом. Китай же, сохраняя единство своей нации на протяжении тысячелетий, демонстрирует нам, что гораздо более важным в данном случае оказывается единство именно письменности, а не разговорного языка.
"В одном Китае 50 национальностей, а в китайском языке по разным теориям от 10 до 17 диалектных групп (по несколько диалектов в каждой). Каждый из диалектов отличается от диалектов других групп настолько, что его нужно учить специально, как русским - учить болгарский. Более того, современная литературная норма китайского языка настолько отличается от диалектов, что всем китайцам приходится учить китайский же как иностранный.
Какая же сила удерживала столько веков всю эту разношерстицу не просто в единстве, а в неразрывном единстве? В Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке единственной силой, цементирующей общество, с древних времен была грамота. Обычная китайская грамота. Та самая, которая западному человеку, мягко говоря, непонятна.
Удерживала эта сила не только народы, говорившие на "китайском" языке, но и народы абсолютно разных культур. Китай с древности был мощнейшим центром распространения культуры на Дальнем Востоке. Во всех отношениях стоя на ступень выше в развитии по сравнению с соседними племенами, он казался для всех аппетитным объектом завоеваний. Редкое племя, случайно или не случайно выдвигавшееся среди сородичей, не завоевывало Китай. Гунны, кидани, тангуты, чжурчжени, монголы, маньчжуры - большинства и след давно простыл. От киданей, тангутов и чжурчженей осталась только иероглифическая письменность, та, которую они создали по образу и подобию китайской. Конечно же, мелкие племена завоевывали огромную страну не ради приобщения к тайнам китайской грамоты, но факт остается фактом - она остается по ту сторону всех стремлений постичь ее".
С переходом к фонетическому письму человечество быстро "рассыпается" на отдельные народы. И если для периода неолита отмечается сильное сходство разных культур, то с III тысячелетия до н.э. и до наших дней мы вынуждены констатировать сильнейшую культурную пестроту разных народов.
Это - третье последствие, с которым связано неразрывно и четвертое: создаются благодатные условия для господства принципа "разделяй и властвуй" (а что еще нужно богам, стремящимся именно к власти над людьми, а не к партнерству?).
Любопытно, что даже библейский вариант мифа сохранил отголоски стремления человечества воспротивиться такому ходу событий и сохранить свою прежнюю целостность.
"Они намерены "сделать себе имя". Это обычно значит - прославиться. Однако говорящая здесь толпа не может же думать о том, чтобы (как, однако, надо было бы переводить согласно словоупотреблению) прославиться, ведь у нее нет еще "имени", т. е. она не стала еще народом; так и человек не может, как говорится, "сделать себе имя", пока у него нет его, нет имени. Итак, по самой сути дела это выражение надо понимать здесь в его непосредственном значении, следствием которого и выступает иное, обычное ("прославиться"). Итак, в согласии с речами самих же этих людей они до той поры были человечеством без имени, имя же отличает от иных, обособляет, а вместе с тем и удерживает в целости как индивида, так и народ. Следовательно, слова "сделаем себе имя" значат "станем народом"; они называют и причину - чтобы не рассеяться по всей земле. Значит, подвигает их на это предприятие страх, что они рассеются, что они не будут уже составлять целое, а окончательно распадутся. О прочных обиталищах думают лишь тогда, когда человечество стоит перед опасностью совершенно потеряться и раствориться, однако с первым укрепленным городом начинается процесс обособления, т. е. отталкивания, отделения друг от друга: вавилонская башня, которая должна была предотвратить окончательное рассеяние, становится началом разделения народов и поводом к нему" (Ф.Шеллинг, "Историко-критическое введение в философию мифологии").
Увы!.. Как поется в рок-опере "Юнона и Авось": за попытку - спасибо, но затея не удалась...
Пятое последствие, - весьма немаловажное для богов-победителей, богов "второй волны". По ходу изменения языков люди отдаляются не только друг от друга (по языкам и как народы в целом), но и от языка богов!.. Язык богов неизбежно забывается, так как не получает "подкрепления". А вместе с ним теряются и знания, ранее переданные людям богами-цивилизаторами. Новых знаний богов люди не получают, ведь боги-цивилизаторы побеждены, а боги "второй волны" в передаче знаний людям не заинтересованы (их интересы, пожалуй, прямо противоположны). Таким образом, переход к фонетической основе письменности позволяет богам-победителям обеспечить себя и определенными гарантиями от посягательств на их знание со стороны людей. И дело здесь вовсе не в том, что люди, по версии Ситчина, будто бы пытались построить не башню, а "шем" - космический летательный аппарат. Такое простое сужение проблемы весьма сомнительно. Речь все-таки должна идти о целом комплексе знаний (хотя, конечно, не исключен вариант, что в нем был какой-то "ключевой момент", познание которого людьми боги "второй волны" считали невозможным допустить ни в коем случае).
Несколько попутных соображений, с этим связанных.
Во-первых, хотя смена базовой основы письменности и создает некое подобие "механизма", автоматически приводящего к вышеуказанным последствиям, вряд ли дело ограничилось одним "автоматизмом". Весьма вероятно, что было еще и принудительное воздействие богов на людей.
Прежде всего, новая система письменности не "взялась с потолка", а была дана богами-победителями. Это вполне подтверждается данными мифологии в разных вариантах: боги либо "смешивают языки" людей в наказание за какой-то проступок (как это происходит в Старом Свете), либо просто "дают народам разные языки" и повелевают разойтись по разным регионам (как это описано в южноамериканских мифах).
Любопытно, что это объясняет и "странности" языков у некоторых народов, необъяснимые с позиций естественной лингвистической эволюции.
"В 80-е годы боливийский специалист по вычислительной технике Иван Гусман де Рохас случайно обнаружил, что аймарский язык не только очень древний, но и "придуманный" - он сознательно и искусно сконструирован. С этой точки зрения наиболее примечателен синтаксис, который имеет настолько "жесткую" структуру и настолько однозначен, что это было бы просто невероятно для нормального "органического" языка. Эта синтетическая и высокоорганизованная структура означает, что аймарский язык легко может быть преобразован в компьютерный алгоритм для машинного перевода. "Аймарский алгоритм используется в качестве переходного языка-моста. Оригинал переводится на аймарский язык, а с того переводится на другие языки"" (Г.Хэнкок, "Следы богов").
"...работа с древнеиндийскими текстами очень затруднена тем обстоятельством, что лишь небольшое число произведений можно хотя бы приблизительно датировать. Язык большинства из них, санскрит, отличается строго нормализованной грамматикой и не развивался как разговорный" (Д.Збавитель).
И кроме того, вполне мог быть задействован запретительный механизм на использование предыдущей письменности. В преданиях и традициях явно сохранились отголоски такого запретительного механизма: всякая попытка проникнуть в знание богов провозглашается одним из самых "страшных прегрешений", которые богами нещадно караются. Целые отрасли знаний оказались под запретом, от чего до нас дошло (явно уже сильнейшим образом трансформированное) негативное отношение не только к "колдовству" и "магии", но и к попыткам "постичь тайны древних знаков".