Беседовали мы в том же особняке, в парке Свердлова, где жил Жуков. Яков Григорьевич сказал, что ничего не изменилось после отъезда Жукова, та же мебель, те же дорожки и ковры. И в кабинете всё так же, как и при Жукове.
Тема интервью была "Шефство и помощь офицеров округа в подготовке допризывников". Крейзер говорил, что эту шефскую работу в округе начинал Георгий Константинович. И я, помню, написал в интервью об этом. Интервью прошло по ТАСС, было напечатано в газетах, а упоминание о Жукове сняли…
И всё же мне пришлось видеть Георгия Константиновича. Случилось такое в Москве. Первый раз в октябре 1965 года (есть дневниковая запись, и я приведу её позже в главе о Твардовском). Второй раз уже незадолго перед его кончиной. Это было в начале семидесятых, и тоже в ЦДЛ.
Не помню, чему была посвящена эта встреча, может, выходу его воспоминаний, которые тогда все рвали из рук.
Писатели устроили в большом зале нашего Дома такую громовую авацию и так долго не давали начальству открыть встречу, что из президиума несколько раз призывали собравшихся на встречу успокоиться. А люди не унимались.
Зал переполнен. Я стоял у правого бокового выхода, недалеко от сцены и, через головы в проходе, рассматривал Жукова.
Сильно постаревший и потучневший маршал выглядел всё ещё молодцом. Светлый военный мундир. Четыре золотых звезды Героя и цветные колодки символов орденов и медалей заняли весь борт мундира почти до пояса.
Жуков стоял и хлопал тоже. Чисто выбритое лицо со складками старческого увядания в довольной полуулыбке. Во всей приземистой и сохранившей военную выправку фигуре, в посадке головы – достоинство и самообладание, какое, видно, воспитал в себе с войны и после той короткой, но оглушительной славы.
Смотрел и думал. Какая странная и вместе с тем типичная судьба великих полководцев! Суворов, Наполеон, Кутузов, Жуков – все доживали и доживают жизнь в забытьи и одиночестве. И хотя Наполеон дал Франции знаменитый гражданский кодекс, посмертную его славу составляли всё же наполеоновские войны. Да и умел он лишь воевать блестяще. Мудрый Суворов создал науку побеждать и весь был в войне. Кутузова из деревенского небытия востребовала война 1812 года… А Жуков?
О его "заслугах перед советским отечеством" сейчас говорил Константин Симонов. Он, пожалуй, больше всех в зале, лично знал Жукова. Говорил хорошо, умно. Стал вслушиваться, и мне показалось, что всё это где-то слышал или читал? И вдруг вспомнил. Ба! Да это же симоновские воспоминания о живом Жукове. Они были в нашем секторе журналов ЦК партии. Дисциплинированный Симонов передал рукопись (помню, более двадцати машинописных страниц) в отдел пропаганды. Он собирался опубликовать военные мемуары, кажется в "Новом мире", поэтому они и попали в наш сектор журналов.
Добро на публикацию дано не было. Видимо, потому что в это время страну захлестнула кампания по изучению и обсуждению мемуаров другого выдающегося полководца – Леонида Брежнева, и центр всей войны переместился на "Малую землю". В то же время гулял анекдот, который, на мой взгляд, характеризует отношение народа к "переживаемому моменту".
Обсуждают Жуков и Сталин очередную военную операцию. Сталин спрашивает:
— А ви, товарищ Жюков, посоветовались с полковником Брежневым?
Грустный анекдот. Грустная судьба полководца…
Окончилась война. И не обученному военному делу генералиссимусу незачем делить славу и лавры Победы с маршалом…
Прорвался на пост руководителя страны другой неуч с генерал-лейтенантскими погонами. Ему нужна военная поддержка и опора в борьбе с другими конкурентами, и он снимает опалу с полководца. А когда дело сделано и претенденты убраны, мавру, увы, нужно уходить… И его "уходят"…
Стоял, смотрел, слушал и думал: "Хорошо, хоть эта встреча… Она отогрела душу старого солдата-воина. (Так, говорят, любил он себя называть! Да и название его воспоминаний подтверждает это!) А ведь её могло и не быть. Три десятка лет (с небольшим хрущёвским перерывом) умолчания и забытья. Ни слова в газетах, ни звука по радио, ни картинки на телевидении… Все военачальники, ходившие под Жуковым, и даже те, кого он, видимо, и не знал, издали тома своих военных мемуаров, а Жуков молчит…"
И вот прорыв, отдушина… Говорят, что к истинным героям слава приходит только посмертно. Тогда и книги о них пишут, и памятники им ставят…
Слава Богу, что Георгий Константинович хоть в самом конце своей жизни увидел свою "историческую перспективу".
3. Интервью с Великими.
Когда я ходил по комнатам особняка командующего Урал ВО, а потом сидел в кабинете и беседовал с Яковом Григорьевичем Крейзером, и он рассказывал о Жукове, я несколько раз ловил себя на мысли: "Вот же какая невезуха! Ну появись я раньше в Свердловске (а ведь мог, ведь уже работал в ТАСС) и сидел бы в этом кабинете перед бывшим хозяином, брал бы тоже интервью.