Нынче утром приезжали француз и его помощник, представители французской компании кинематографов «Пате» с просьбой, чтобы Л. Н. позволил им приехать в Ясную и снять его. Софья Андреевна пришла с этим ко Л.H., когда он был занят. Он что‑то неопределенное пробормотал, а она сказала приехавшим фотографам, что Л. Н. согласен, что он завтра уезжает и вот кстати можно снять его отъезд.
Днем Л. Н. поехал верхом и на прогулке с ужасом вспомнил, что завтра приедут фотографы. Вернувшись домой, он сказал об этом Александре Львовне. Она стала думать, как бы отменить их приезд. Мы с ней вечером составили телеграмму от имени Л.H., которую он одобрил, но сказал, что нужно показать ее «мама». Благодаря общей поддержке, а главное благодаря заявлению Марии Николаевны, что она и проститься не выйдет, «ежели они будут сымать», Софья Андреевна согласилась на отправку телеграммы.
Все эти хлопоты затянулись почти до десяти часов. Часов в десять я стал по просьбе Л. Н. играть на фортепиано, после чего мы с женой вскоре отправились домой.
Среди бумаг Л.Н., которые он брал с собой, были начала художественных вещей и между прочим одна довольно большая тетрадка с заглавием «Павел».
3 сентября. В 11 72 часов утра я и жена отправились на станцию Щекино, с которой уезжал Л. H., так как в Засеке скорый поезд не останавливается. Я решил поехать проводить Л. Н. в Москву.
Вскоре по выезде на шоссе нас обогнали на совершенно загнанной тройке фотографы. К станции мы подъехали одновременно с Толстыми. Оказывается, что несмотря на полученную телеграмму, фотографы все‑таки явились. Они просили Л. Н. пройтись по аллее, но он отказался и вообще не дал согласия на снятие фотографий в Ясной, а сказал:
— Если же вы будете снимать где‑нибудь на стороне, я не могу вам помешать.
— Наша фирма не позволит себе снять кого‑либо без его согласия.
— Вот этого‑то именно, давать свое согласие, я и не хочу.
Про этот разговор с фотографами мне рассказывал сам Л. Н. Однако, несмотря на их заявление о принципах их фирмы, они, получив телеграфный отказ и не получив устного разрешения, сняли Л. Н. при выезде из усадьбы и при выходе из экипажа на станции.
Поезд опоздал с лишком на час. Л. Н. пошел погулять. Фотографы поймали его, когда он возвращался с прогулки, и сделали снимок. Снимать станцию и поезд жандарм и начальник станции им не разрешили, несмотря на попытку дать взятку. Тогда они, воспользовавшись часовым опозданием, успели послать срочную телеграмму в Тулу жандармскому начальнику, который перед самым уже приходом поезда по телефону разрешил им сделать кинематографический снимок. Таким образом, они сняли Л. Н. и при входе его в вагон.
В вагоне (второго класса) Л.H., особенно сначала, чувствовал себя бодрым. Кое‑кто из публики заговаривал с ним.
Народу ехало много, так что вагон был битком набит, да еще кроме того толпилось много любопытных из других вагонов. Л. Н. пересел в другое отделение. Там сидела Александра Львовна и какой‑то, оказавшийся знакомым, господин из светского общества (забыл его фамилию). Он напомнил себя Л. Н. Разговор зашел почему‑то о стихах. Л.H., как всегда, говорил, что не любит стихов, за исключением очень немногих поэтов. Л. Н. сказал:
— Так трудно выразить свою мысль вполне ясно и определенно, а тут еще связан рифмой, размером. Но зато у настоящих поэтов в стихах бывают такие смелые обороты, которые в прозе невозможны, а между тем они передают лучше самых точных.
Л. Н. вспомнил стихи Фета:
Осыпал лес свои вершины,
Сад обнажил свое чело,
Дохнул сентябрь, и георгины Дыханьем ночи обожгло.
— Как это хорошо: «Дыханьем ночи обожгло!» Это совсем Тютчевский прием… Как смело, и в трех словах вся картина!
— Я беспрестанно получаю стихи. Такие длинные. Видно, ищет рифмы и, главное, ничего не оставляет недоговоренного.
Ближе к Москве Л. Н. стал заметно уставать. К Москве мы подъехали около восьми часов, так что было почти темно.
На вокзале Л. Н. встретили: В. Г.Чертков, И. И.Горбунов с членами редакции «Посредника» и сотрудник «Русского Слова» С. П.Спиро. О приезде Л. Н. в Москве никто не знал. Все, что было на вокзале, разумеется, кинулось к вагону, так что Л. Н. шел, окруженный толпою. Дружески поздоровавшись с Горбуновым и его спутниками, Л. Н. обратился к Спиро и стал говорить ему о промедлении в печатании книги «На каждый день». Л. Н. очень дорожит этой своей работой, и ему хотелось, чтобы она поскорее была напечатана. Надеясь, что Сытин, как более богатый и расторопный издатель, скорее напечатает «На каждый день», чем «Посредник», Чертков советовал Л. Н. поручить печатание Сытину, что Л. Н. и сделал. И вот теперь оказалось, что Сытин не только не спешит, но всячески затягивает печатание книги. Увидав Спиро, Л. Н. сразу взволновался. Я редко видал его таким возбужденным, даже раздраженным. Л. Н. шел довольно большими шагами и громко говорил Спиро: