Я спросил:
— Вы надолго поедете?
— Я так писал Черткову: от недели до двух.
— Если я буду здоров, я непременно на день — два приеду.
— Вот хорошо!
— Вы с Анной Алексеевной приезжайте, — сказала Александра Львовна.
— Я поиграю там.
— Они и так будут вам рады, — сказал Л.H., — Владимир Григорьевич вас очень любит.
Я сказал:
— Мне очень скучно не видаться с Владимиром Григорьевичем. Я так привык зимой часто видать его.
— Да, я так рад, что вы с ним близки.
Вышли в столовую. Л. Н. спросил:
— Угостить вас черникой?
— Нет, я спешу, а то я сказал, что рано приеду и боюсь, что жена будет беспокоиться.
— Ну, прощайте, спасибо за удовольствие. Я, может быть, завтра к вам заеду.
Николаев сказал:
— А в Телятенки, говорят, приехал актер N.
— Ну вот и кстати, — сказал Л. Н. По поводу приезда N. Л. Н. сказал:
— Удивительно, как в народе распространяется интерес к драматическому искусству. Я нынче еще получил письмо: он в поле работает, а потом спешит на репетицию.
Никитин сказал:
— Помните, Л.H., около Крёкшина, в Голицыне, там постоянно играют.
— Как же, там ведь, кажется, и N. играл.
— Это он приезжал один раз, а там постоянно устраивают спектакли. Л. H. сказал:
— Это могучее средство, и главное, непосредственное. Здесь нет умствования, как в теперешнем интеллигентском искусстве. Тут непосредственное действие. И здесь или самое настоящее, или уж никуда не годится.
Я заметил, что это орудие сильное, но обоюдоострое.
— Совершенно верно! Тем важнее им пользоваться.
— А что, Л.H., — спросил я, — вы не работали больше над своей пьесой?
— Нет, бросил. Мне все не нравится она.
Потом он спросил меня:
— Мне показалось, что вам не понравилось?
— Нет, Л.H., мне только показалось, что она не кончена.
— Я довольно много поправлял потом. Кажется, можно сделать… Ну, прощайте.
Я уехал. Мне рассказывали, что Николаев, два раза возобновлявший в этот вечер спор со Л. Н. о праве, снова стал с ним спорить. Л. Н. взволновался и довольно резко сказал ему:
— Вы все твердите: стриженый, бритый, и не слушаете, что я вам возражаю.
Два года С. Д. Николаев тщетно старается убедить Л. Н. в разумности и необходимости понятия «право». Пора увидать, что это невозможно и примириться с тем, что он в этом вопросе не согласен со Л. Н.
8 июня. Утром пришли за мной от Чертковых и сказали, что приехал N. Я не мог пойти. Булгаков отправился в Ясную, чтобы сообщить об этом Л.H., надеясь, что он приедет сюда, тем более что он говорил мне, что собирается. Булгаков вернулся и сказал, что Л. Н. нездоров. Дима был утром в Ясной и рассказывал, что Л. Н. спал до одиннадцати часов.
О поездке к Черткову ничего не известно. Говорят, Л. Н. не поедет из‑за нездоровья Софьи Андреевны и ожидаемого приезда в Столбовую матери Черткова.
N. я видел мельком, и он произвел на меня странное впечатление: весь в обтяжку, в матросской рубахе, с голой грудью чуть не до живота.
Несмотря на нездоровье, Л. Н. пожелал видеть N. и просил его приехать к семи часам. Я к этому времени тоже поехал в Ясную.
Около конюшни я встретил Трубецкого с женой, который сказал мне, что Л. Н. болен, не выходит и ничего весь день не ел.
Придя в дом, я прошел в бывшую гусевскую комнату, где сидели Александра Львовна и Варвара Михайловна. Александра Львовна рассказала мне, что ночью у Л. Н., вероятно, был обморок, что он еле встал, пошел в сад, но не мог ходить и скоро вернулся, и с тех пор почти все время лежит. У него болит печень, он ничего не ел, много спит или как будто спит, чтобы Софья Андреевна оставила его в покое.
Александра Львовна сказала мне:
— Я вам секрет скажу: Мария Николаевна (жена Сергея Львовича) вздумала вдруг все устроить, чего мы никто не можем уже сколько лет. Она предлагает осенью ехать в Крым, а управление Ясной передать всем братьям. Она держит со мной пари на фунт тянушек, что она это уладит… Я ей сказала, что я ей дам пуд тянушек!
Потом я диктовал Александре Львовне письмо Л. Н. о просительных письмах, которое он опять собирается послать в газеты. Александра Львовна думает, что он напишет, но не пошлет.
Александра Львовна жаловалась, что Софья Андреевна беспрестанно входит ко Л. Н. и не дает ему покоя своими разговорами. Он даже не выдержал и сказал:
— Как мне от тебя избавиться?
А Софья Андреевна всем, и мне, рассказывает, что он от болезни на всех, и главным образом на нее, «злится». Она не хочет видеть, что он и заболел‑то от нее.