Получилось такого рода положение: вами было во всеуслышание давно объявлено, что все ваши писания после 1881 года принадлежат всему человечеству. Копии всего, что вы в этот период писали, как художественного, так и нехудожественного, были вами нарочно мне предоставлены на хранение для того, чтобы после вашей смерти я мог приступить к их опубликованию. В случае вашей смерти мне или, если б и я не был в живых, то моему заместителю пришлось бы в исполнение вашей воли тотчас же сделать печатное заявление о том, что на основании вашего отречения от собственности на ваши писания известного периода друзья ваши приступают к изданию этих писаний на всех языках.
На это Софья Андреевна вместе с некоторыми из ваших сыновей немедленно ответили бы, также печатно, что наше заявление является узурпацией их наследственных прав, так как вы никакого формального завещания не оставили, и что в случае, если кто‑либо осмелится в России или за границей напечатать какое‑либо ваше писание, то такое лицо подвергнется судебному преследованию.
Если, не обращая на это внимания, ваши друзья приступили бы, как и долженствовало бы, к изданию полученного мною от вас и хранящегося у меня в Англии материала, то они или их издатели тотчас же подверглись бы гражданскому иску и судебному преследованию с тем неизбежным результатом, что они подверглись бы крупным денежным взысканиям, а, может быть, также и тюремному заключению за то, что сочли своим долгом в точности исполнить вашу волю.
И не только пострадали бы самые близкие и наиболее преданные вам друзья ваши, но возник бы вокруг ваших писаний, проповедующих любовь и согласие, неслыханный доселе в истории литературы скандал; и главное, произошел бы взаимный раздор, разгорелись бы вражда и борьба между людьми, так или иначе наиболее близко с вами связанными.
И причина всему этому была бы только та, что вы при жизни вашей не оставили завещания настолько решительного и неопровержимого, что даже с формальной стороны оно не поддавалось бы ни малейшему оспариванью.
Если же, наоборот, вы составили бы такое завещание, то вы тем самым предупредили бы все эти бедствия и страдания. С юридической стороны оказалось бы невозможным лишить такое завещание своей силы; и потому вами было бы сделано все, от вас зависевшее, для предупреждения всяких тяжб и исков в связи с вашими писаниями.
Вполне понятно, что из этих двух исходов вы избрали тот, который и вернее достигал цели, и облегчал положение ваших друзей, и удерживал от греха противников вашей воли.
В Крёкшине осенью 1909 года было вами подписано домашнее завещание, по которому вы все ваши писания второго периода оставили в мое распоряжение. Подписано оно было несколькими свидетелями из ваших ближайших друзей. Но при просмотре этой бумаги сведущим лицом она оказалась составленной не по установленной форме, вследствие чего, вместо того чтобы предупредить вероятие судебного иска, она, наоборот, напрашивалась на него.
Тогда вы решили написать собственноручное завещание, которое было бы безупречно в формальном отношении. И написали вы его на имя дочери вашей Александры Львовны, имея в виду, что для того, чтобы не обидеть ваших семейных, желательно было доверить это дело кому‑нибудь из ваших детей. Александра Львовна, согласно дополнительному вашему распоряжению, должна была передать завещаемые ей писания в мое распоряжение для редактирования, издания и обращения их во всеобщую собственность.
А так как к этому времени вам уже стали вполне известными корыстные виды некоторых из ваших семейных на ваши писания после вашей смерти, то на этот раз вы, предварительно внимательно обдумав этот вопрос перед вашей совестью, решили не делать различия между первым и вторым периодами ваших писаний, а предоставить после смерти все ваши писания без исключения во всеобщее пользование, с той оговоркой, что Софья Андреевна должна была пожизненно продолжать пользоваться изданием ваших писаний первого периода.
Впоследствии, а именно нынче летом, вы решили завещать ваши писания не только Александре Львовне, но и Татьяне Львовне, в случае смерти Александры Львовны при вашей жизни, и написали новое завещание соответствующего содержания. Сделали вы это не только потому, что Александра Львовна могла действительно умереть раньше вашего, но главным образом для того, чтобы облегчить ее положение в семье после вашей смерти, так как если бы в вашем завещании была упомянута она одна, то вы тем самым выдвинули бы ее в совсем исключительное положение среди остальных ее семейных, некоторые из которых стали бы из‑за этого питать к ней самые недобрые чувства.