— Я занимаюсь каждый день. Кардионагрузки утром, качалка вечером.
— Довольно увлеченно. — Раньше он занимался только один раз в день, пять дней в неделю.
— Это помогает мне уснуть.
— Не помню, чтобы сон был тебе так уж необходим.
Вместо ответа он опустился на колени. Его рука скользнула под ее жакет, и он начал ласкать ее.
— Раздевать тебя — все равно что разворачивать подарок.
Раньше он всегда так говорил. Хлоя лишь улыбнулась в ответ, пораженная его словами, и это была первая настоящая, искренняя улыбка, озарившая ее лицо после приезда в Нью-Йорк.
— Ты выглядишь без одежды так же, как и раньше? — спросил он, скользя губами от ее лица к шее.
— Я похудела.
Перестав двигаться, он поднял голову и взглянул на нее:
— Ты ведь и так всегда была стройной.
Хлоя затрепетала. Сейчас она была больше похожа на угловатого подростка, чем на сексуальную женщину, хотя никогда и не могла похвастаться пышными формами.
Не давая ей возможности забеспокоиться, Аристон показал, что она все еще была для него раскрытой книгой, по крайней мере в спальне. Своими поцелуями он заставлял Хлою позабыть обо всем. Ощущая кожей его нежный шепот, она не заметила, как он снял с нее одежду, кончиками пальцев оставляя горячий след удовольствия на каждом новом, нетронутом прежде участке кожи. К тому времени, как он ее полностью раздел, она уже дрожала от желания.
Аристон поднял голову и хитро улыбнулся:
— Ты всегда была нетерпелива.
— Возможно, это наш единственный шанс, так что пошевеливайся, — сказала она сквозь зубы, скорее от перевозбуждения, чем от гнева.
Он напрягся:
— Ты действительно так думаешь?
— Ты живешь в Нью-Йорке, я — в штате Орегон. Вряд ли такое положение вещей способствует случайным встречам.
— Хотя бы в этом наши мнения совпадают.
У нее не было возможности выяснить, что именно имел в виду Аристон, потому что он коснулся ее груди. Наконец-то. Хлоя практически испытала оргазм, хотя он еще даже не притронулся к ее клитору. Он использовал свои руки и губы, заставляя ее тело стать тугим как тетива, а затем одна рука скользнула ей между ног. Ее рот открылся, давая волю крику, и в этот момент он поцеловал ее, глотая звук конечного удовольствия, разбившегося над ней, как цунами блаженства.
Он отстранился. Его пальцы все еще касались ее тела, но осторожно, вызывая лишь небольшие толчки.
— Думаю, тебе этого мало.
Пусть она все еще пребывала в состоянии экстаза. Пусть она до сих пор любила его. Но она не могла ответить иначе на подобный вопрос с подвохом:
— Это тебя не касается.
— Твое тело не лжет.
— Думай что хочешь. — Она отвела взгляд, зная, что ее глаза вряд ли смогут ему солгать.
Тогда ей в голову пришла тревожная мысль. Возможно, он использует секс, чтобы нарушить ее равновесие в бизнес-игре, правила которой, казалось, известны только ему.
Он нежно коснулся ее щеки:
— Эй, Хлоя, останься со мной. Мы ведь еще не закончили.
— Тогда больше не задавай вопросов о моей личной жизни.
— Всего один.
Она посмотрела на него, сжав губы.
— У тебя кто-нибудь есть?
— Наверняка твои люди это выяснили.
— Я не поручал никому следить за тобой, — сказал он, ожидая, что она это оценит.
С другой стороны, она не понимала, зачем ему могло понадобиться шпионить за ней.
Будто прочитав ее мысли, он сказал:
— Я информирован практически обо всем, что касается моих деловых интересов.
— Довольно самоуверенно, тебе не кажется? — с сарказмом спросила Хлоя. Прежде она находила его самонадеянность очаровательной. Возможно, какая-то часть ее считала так и по сей день. Но стоп, о чем она думает?
Аристон только улыбнулся в ответ.
Что ж, мистер самонадеянность не знал о том, что она принимала противозачаточные во время их недолгого брака, нарушая тем самым одно из условий договора. Получается, он был информирован не обо всем, не так ли?
— Ты действительно думаешь, что я оказалась бы на этом диване, жди меня кто-то в штате Орегон? — спросила она, пытаясь вернуться мыслями в настоящее.
— Нет, но я хотел бы услышать это от тебя, — почти застенчиво сказал он.
— У меня никого нет, — сказала Хлоя, потрясенная его тоном.
— Это хорошо.
— Полагаю, у тебя тоже? — спросила она, даже не надеясь, что под этими словами они подразумевают одно и то же, ведь они никогда не договаривались о том, что означает для них обоих слово «брак».
— Да.
— Тогда мы можем продолжать, не испытывая угрызений совести.
— Ne. Мы продолжим. — Это слово, в переводе с греческого означающее «да», говорило ей даже больше, чем его тело, извивающееся от возбуждения. Аристон абсолютно себя не контролировал.