Он много читал фантастики, поэтому сразу же догадался, как все было. Имса выбросило почти в тот самый момент, когда камень угодил ему в голову там, около Стоунволла. Ну, может быть, несколько секунд или даже минут он блуждал в пресловутом тоннеле с белым светом и господь бог решал, что же с ним делать дальше, только Имс этого не помнил и сейчас безбожно ржал над такими предположениями. Он потерял сознание там – и очнулся здесь, на крыльце своего дома. Прохожие, наверное, принимали его за хитроумного бродягу, проникшего за ограду особняка, но, в общем, всем было плевать.
Имс, кстати, недолго удивлялся, недолго пребывал в прострации – ну, в общем, Артур так и предполагал. Дом он быстро узнал, обошел его весь, нашел тайники почти столетней давности: и папаша Имса, и его друзья много всего здесь прятали – картины, скульптуры, деньги, драгоценности, ну и отличный виски, конечно же. Сейфы и просто заначки находились в самых неожиданных местах – Имсу пришлось простукать весь дом, от пола до потолка, хотя кое-какие тайники он помнил еще с юности. Странно, удивился только Имс, что дом не был разграблен, в нем никто не жил с момента его смерти в 1969 году, точно само время поместило особняк в банку, как засахаренную ягоду, и к приходу Имса в 2012-ом эта банка гостеприимно приподняла крышку.
И тут для Артура наступил момент триумфа. Они сидели утром – солнечным, золотистым до оранжевости, как свежий апельсиновый сок – все в том же самом кафе и завтракали. Когда Имс увидел торжественно извлеченные из кармана Артурова пижонского пальтишка бумаги на дом, то подавился кофе и долго кашлял, отмахиваясь от Артура, который рвался похлопать его по спине.
– Эсфирь твоя двоюродная бабка? – прохрипел он. – Боже мой, Артур, не дай бог мы окажется еще какими-нибудь родственниками, я не переживу…
Артур вдруг насупился.
– Это что-то изменит? – мрачно уточнил он.
Имс какое-то время пристально смотрел на него, потом начал улыбаться, потом засмеялся, но Артур сидел мрачнее тучи, и Имс снова посерьезнел, ну, в меру, конечно.
– Нет, детка, не изменит, – с улыбкой ответил он. – С тобой я согласен даже на инцест. Больше того, на гомосексуальный инцест. Но, будешь смеяться, так почти и есть – Эсфирь была моей нянькой, она меня воспитывала, с самого младенчества. Молодая еврейская девушка, очень ответственная, очень деловая, отец ее не променял бы ни на какую другую няньку. Она и экономкой нашей была – ну, насколько в Америке это возможно. Вела хозяйство, следила за этим домом, да и за мной глаз да глаз был нужен… Потом я уехал учиться, потом убили отца, все завертелось, знаешь ли, но мы поддерживали с ней связь, переписывались, иногда даже перезванивались. Я не терял ее из виду, а потом периодически даже навещал – когда мы оба осели в Нью-Йорке. Матери я не знал, у меня была только Эсфирь. Ну и всю свою недвижимость – у меня было несколько маленьких квартирок по Нью-Йорку, в одной мы с тобой жили…
– Она не маленькая была, – вставил Артур.
– И всю недвижимость я оставил по завещанию Эсфирь, а все картины и предметы искусства – Коббу. Дом отдельной строкой я не успел вписать, не собирался умирать, как ты помнишь, он пошел по общему основанию, и Эсфирь получила его, как всю остальную недвижимость... Тут все просто.
– То есть ты сделал мою бабушку подпольной миллионершей? – закатил глаза Артур. – А ведь бабуля живет довольно скромно. Хотя, если честно, я подозревал. Она себя держит, как королева.
– Это всегда в ней было, – махнул рукой Имс, – деньги здесь вовсе не при чем. Это либо есть в человеке, либо нет. Врожденный аристократизм. Я очень хотел бы ее увидеть, но она, наверное, с ума сойдет. Лучше нашу историю никому не рассказывать.
Артур терпел, сколько мог, но его все же дернуло за язык.
– А ты искал меня? Искал меня здесь, Имс? Или просто…
Имс внимательно на него посмотрел и усмехнулся, не торопясь поставил опустевшую чашку и подпер голову рукой.
– Ну, а если не искал, а просто сидел и ждал, то все – мне собирать чемоданы? Или тебе? А?
Артур как-то сразу обмяк, сдулся, опустил глаза, но потом вдруг снова глянул – упрямо, сумрачно.
– Ну просто скажи: искал?
Имс качнул головой и зажег сигарету.
– Искал, – просто сказал он. – Ездил в Нью-Йорк. По тому адресу, где мы раньше жили. Зачем-то. Только там совсем другие люди живут, Эсфирь, видимо, квартиру продала. Или сдает, не знаю.
– И я не знаю.
– Я ведь даже фамилии твоей не знал, да и имя – уже не был убежден, что настоящее. Да и точно не мог быть уверен, туда ли меня забросило, где ты живешь. У меня не было никаких критериев для поиска. Но я ждал. Да. Просто ждал. Ведь понятно, что неспроста меня выдернуло из моего времени, да еще живым… Если бы мы разминулись… все вообще было бы бессмысленно.
– Да, – эхом отозвался Артур. – Бессмысленно. А ты… ты не боишься, что все это только сон? Ну, я сначала встречался с тобой только во сне… Оказывался в твоем времени, только когда засыпал. А просыпался здесь снова.
Имс какое-то время смотрел его, словно изучал, потом внезапно ощерился, хищно, показав зубы.
– Так поэтому ты так легко позволял выделывать с собой все самые грязные штуки, да, Арти? Потому что был уверен, что спишь? Какой молодец…
Артур покраснел и отвел взгляд. Ему вдруг стало жарко.
– Нет, не поэтому, – буркнул он. – Сегодня же я не спал.
– Ну-ну, – насмешливо сказал Имс.
– А ты быстро освоился? – тут же снова начал расспросы Артур.
Имс пожал плечами.
– Да довольно быстро… Люди же не меняются. Меняется только антураж, декорации. Многое мне понравилось.
– Не будешь жалеть о том времени?
– Я еще не в том возрасте, чтобы тухнуть в старом доме в паутине романтической ностальгии, – фыркнул Имс. – Если исключить временной скачок, мне вообще-то немногим больше тридцати. Ну а тебе-то сколько, если честно?
– Восемнадцать, – скромно произнес Артур, но глаза его сквозь опущенные ресницы полыхнули.
– Хоть не шестнадцать, – ухмыльнулся Имс. – Хотя восемнадцать меня тоже очень… мне тоже очень нравится.
– Кстати, мы можем больше не играть в дядюшку и племянника. Сейчас даже гей-браки разрешены.
Вот тут у Имса полезли глаза на лоб.
– Ты серьезно, что ли? И как же это вышло?
– Ну, я же тебе не зря тогда кричал… – тут Артур осекся и замолчал, потом продолжил: – Как раз после Стоуволльского бунта геи начали бороться за свои права… и вот. Добились.
– Да мы с тобой вошли в историю, дорогуша, так получается?
– Нет, – сказал Артур. – Мы просто сорвали джек-пот.
КОНЕЦ.