— Диана, ты уже дома, я еду к тебе, — конечно же, Виолетте не терпелось.
К её приходу Диана выложила (эдак небрежно) на стол цветные киевские фотографии. Сверху лежали снимки её с Викой.
— Ну, погоди, Фома неверующий, — думала про себя Диана. — Посмотрим, что ты на это скажешь.
Виолетта не вошла, а ворвалась в комнату:
— Привет подруга.
Она собралась залезть в кресло, но заметила фотографии. Мельком, не беря в руки, взглянула на них, вздохнула, умостилась всё–таки в кресле и напустилась на Диану:
— Ты, как обычно, в своём репертуаре. Диана, ну, сколько можно себя мучить. Сколько можно перебирать эти старые фотографии. Да, Дэнис умерла, но жизнь то продолжается. У тебя появился Филипп, так живи и радуйся. Спрячь ты эти фотографии. Я понимаю, фотография на стене — это одно, но вот это, — она махнула рукой на стол, — уже перебор.
Она продолжала монолог, как бы не видя и не слыша Диану. Но затем внезапно замолкла. Она, наконец–то услышала, что Диана хохочет. Подруга изумлённо смотрела на неё. Она видела рыдающую Диану с этими фотографиями в руках, замкнувшуюся, отстранённую от всего. Но чтобы Диана хохотала над фотографиями своей погибшей дочери — это уму непостижимо! А Диана не могла остановиться. Не менялся и ужас в глазах Виолетты. — Что–то здесь не так? Не могла же Диана за одни сутки так измениться, не могла она так внезапно сойти с ума. Но, в чём же тогда дело? — недоумевала Виолетта.
Диане, наконец, удалось унять смех:
— Дорогая Виола, здесь нет старых фотографий. Это новые фотографии.
— Точно, крыша поехала, — подумала подруга. — Какие ещё новые фотографии?
Но что–то вдруг обеспокоило её. Она спустила ноги с кресла, встала с него, подошла к столу и, уже взяв в руки фотографии, начала их рассматривать.
— А где это ты фотографировалась? — повторила она вопрос Марии.
Ответ последовал такой же, как и в обеденный перерыв с коллегами.
— Не может быть! — изумилась Виолетта.
— Я сегодня это уже слышала, на работе, — грустно вздохнула Диана.
— Но чтобы они так были похожи! Это просто невероятно, — уже всё поняв, недоумевала подруга.
— Похожи они потому, что душа моей Дэнис заново живёт в этой девочке. Кстати, её зовут Вика. Она родилась через 2 года после гибели Дэнис.
— Диана, ты же знаешь, что я не верю в эти сказки, — как–то уж очень неуверенно выдавила из себя Виолетта. — Я верую в Господа Бога, регулярно хожу в церковь, читаю Библию, читаю молитвы, верю о жизни в раю, но чтобы повторно на этой грешной земле …, ну, не знаю.
— Вот именно — на грешной! земле. Возможно, поэтому и даёт Господь людям повторный и даже более шанс исправиться, стать лучшими, нежели до того. И в первую очередь морально, духовно. Ты же вчера видела старые фотографии. И твоё неверие было поколеблено. Так ведь? Так почему же ты не веришь сегодня, видя новые? Это же более реально.
Пока подруги разговаривали, приехал Филипп. Он тихонько поздоровался (женщины только кивнули головами) и сел в уголку, не желая мешать им. Тем временем Диана, уже подробно, объясняла Виолетте все события в Киеве. Она видела, что уже почти переубедила подругу. Но только почти.
— А, была–не была, — вдруг сказала она. — Филипп, включи, пожалуйста, видеоплеер. Хотела показать вам вместе с родителями позже, но, так и быть, покажу сейчас. Я и сама его ещё не видела.
Она достала киевский диск и подала его Филиппу. Он поставил диск в дисковод видеоплеера, включил телевизор, и они приготовились смотреть.
Диана сидела как заворожённая, устремив взгляд на экран. Комната наполнилась щебетанием Вики. Диана снова сопереживала все те события в Киеве. Фотографии — это одно, а видеосъёмка — совершенно другое, здесь всё живое, реальное.
Когда отснятое закончилось, Филипп с Виолеттой увидели, что по щекам Дианы текут слёзы. Её никто не стал успокаивать, они и сами были потрясены увиденным. Виолетта сидела притихшая, какая–то обескураженная, и было видно, что она тоже еле сдерживает слёзы.
— Ну что подруга, теперь то ты веришь? — еле успокоившись, выдавила из себя Диана.
— Не знаю, вроде бы и да, но как бы не хватает чего–то для полной убедительности. Не хватает какого–то заключительного штриха, что ли.
— А, — Диана махнула рукой. — Ты просто неисправима. Если тебя и это не переубедило, — грустно заметила она, — то ты безнадёжна.
Дальнейший вечер они, не сговариваясь, больше ни словом не обмолвились о Дианиной поездке. Разговаривали на многие темы, но этой не касались. Как–то само по себе напряжение в комнате развеялось. Они вместе поужинали, посмотрели телевизор, ещё обсудили увиденный фильм и Виолетта начала собираться домой. Видно было, что ей ужасно не хочется уходить. Она чувствовала, что за сегодняшний вечер они с Дианой стали ещё ближе. Диана заметила её нежелание уходить.