— Что? — воскликнула Луиза. — Почему это мы волки, ты хочешь сказать, что мы тебя что травим, загрызаем?
— Нет, — несмотря на то, что Диана была очень сердита на своих коллег, она всё же нашла в себе силы улыбнуться. — Я нечто другое имела в виду. Волки — потому что вся ваша жизнь окружена красными флажками. Вы бродите в некой очерченной зоне и боитесь вырваться на свободу. Вы не можете преодолеть свой многовековой инстинкт страха перед этими флажками и трусливо поджимаете хвосты, когда нужно сделать один, совсем простенький прыжок и вырваться из этого оцепления. А ведь известны случаи, когда дерзкий, смелый, доведенный загонщиками до отчаяниями волк, преодолев свои многовековые инстинкты, нарушал подобное табу и одним прыжком, спасая себе жизнь, вырывался на волю. Вот и я буду такой одинокой, дерзкой, решительной волчицей, которая преодолеет расставленные по жизни красные флажки! А вы оставайтесь в этом своём моральном оцеплении. Всего вам хорошего!
Диана гордо встала из–за стола и решительно направилась к выходу.
Дома вечером Диана поведала весь разговор с коллегами Филиппу.
— Ты знаешь, любимая, я нечто подобное и предполагал. Большинству людей, действительно, трудно выйти за рамки своего привычного мышления. Им трудно понять что–то необычное. Они просто не хотят себя утруждать познать что–то новое. Зачем это им? А вот твоё сравнение с волками — просто класс, тут ты попала в точку. Молодец!
— Господи! Если бы ты знал, Филипп, как же они меня на первых порах разозлили. Их непонимание и скептицизм, если не большее, просто убивали меня. Всё, я больше не буду делиться такими вещами ни с кем, — сказала Диана. — Только с тобой. Я так надеялась, что они меня поддержат — но, увы. Я себе представляю, что обо мне могут подумать другие люди, если даже ближайшие друзья по работе меня уже не понимают. Только ты меня и поддерживаешь. Как же хорошо, что мы с тобой встретились! — и Диана бросилась в объятия Филиппа.
Однако, через некоторое время Филипп вновь остудил её пыл:
— Ты знаешь, Диана, мне нужно тебе ещё кое–что сказать, — произнёс он, нежно поглаживая Диану. — У тебя сейчас очень эйфорическое состояние. Ты меня извини, конечно, но я попытаюсь немного опустить тебя на землю.
— О, да! Это ты как раз умеешь, — грустно протянула Диана. — Что же ты такое хочешь мне сказать?
— Дело в том, что наша исходная точка — это то, что твои мальчики, как ты их называешь, жили в твоей прошлой жизни.
— Ну да. А что здесь не так? Ведь и регрессивная терапия это подтвердила.
— Всё это так? Но вот только — в какой прошлой жизни? Сразу перед твоим рождением или за несколько веков до того?
— Ух ты! Вот это да! А я над этим и не думала.
— А стоило подумать. Ведь свидетельства лиц, подвергнутых той же регрессивной терапии, говорят и о более далёких воспоминаниях. Хорошо, что об этом не подумали и твои Филипп с Луизой. Иначе, они бы разнесли твои планы вообще в пух и прах.
— Да, вот здорово ты меня обрадовал, — протянула Диана. Но затем, после недолгого молчания, она произнесла. — Но всё равно моих родственников можно найти.
— Можно, конечно. Только твои родственники, как ты их называешь, могут быть настолько дальними, что, как говорится, шкурка вычинки не стоит.
— А как же, например, свидетельства индийского мальчика о монахе? Тот ведь умер всего за 3 года до рождения мальчика.
— Я и не отрицаю — может быть и самое близкое прошлое. Но нужно быть готовыми ко всему.
— Да, ты прав. Но, если всё же окажется, что далёкое прошлое, то мне конец. Я этого не вынесу, — медленно проговорила она.
— Так, Диана, не нужно так себя терзать. Я высказал тебе свои сомнения только для того, чтобы предвидеть разные варианты. На самом деле, я уверен, что это и было самое близкое прошлое.
— Да? А почему ты так уверен? — удивилась и одновремённо обрадовалась Диана. Она верила рассудительности Филиппа и его умению всё аргументировать.
— Ну, хотя бы потому, что, как ты сама рассказывала, одежда мальчиков была вполне современной — курточки, тенниски. Не мешковина какая–нибудь. Да и площадка детская вроде бы по твоим рассказам была вполне современная.
— Ой, и правда! — закричала Диана. — Я и забыла об этом.
Затем она уже радостная успокоилась и с укором спросила у Филиппа:
— Так зачем же ты меня заставляешь так переживать?
— Я не хотел, чтобы ты переживала. Я просто, ещё раз повторяю, хотел предвидеть любые варианты.
— Так, не нужно больше никаких вариантов. Будем окончательно считать, что наша первоначальная версия правильная. Она и только она.