— Ну, ладно, — недовольно смилостивилась Виолетта. — Тогда завтра всё расскажешь.
— Нет, — категорично заявила Диана. — И завтра не расскажу. Мы завтра с Филиппом отдыхаем. Я тебя приглашаю на воскресенье на три часа дня.
— А почему именно на три часа? — недовольно пробурчала подруга.
— Мы вместе пообедаем, и ты не будешь такой сердитой. А после обеда я всё вам расскажу.
— А кому это вам? Я одна собиралась прийти.
— А что это ты постоянно Роберта бросаешь? Ему что, совсем не интересно быть с женой?
— Я просто думала, что мы с тобой как подруги поболтаем.
— Ну, и какие тут могут быть от Роберта секреты? К тому же придёт и моя мама.
— А что, мама раньше не может прийти? — бестактно бросила подруга.
— Знаешь что, это уж мне решать, когда придёт мама. У меня после Мадагаскара язык деревенел по нескольку раз обо всём рассказывать одно и то же. И приходи с Робертом. Ты замужняя женщина.
— Ладно, — нехотя согласилась Виолетта.
Филипп с улыбкой слушал разговор подруг. И после окончания заметил:
— Ну и отчистила ты её.
— Ой, ты знаешь — она, конечно, моя лучшая подруга, и хорошая подруга. Но часто бывает такой бесцеремонной.
— Да, возможно с ней так и нужно разговаривать. А что ты хочешь, она же учительница и привыкла только командовать.
С мамой у Дианы разговор был гораздо приятнее. Мама очень обрадовалась Дианиному звонку и тому, что её дочь, наконец–то уже дома. Она приняла приглашение дочери и заметила при этом:
— Боже, как хорошо! Значит, мы вновь соберёмся все вместе — вчетвером.
— Вчетвером? — виновато переспросила Диана. — А что, папа дома?
— Да, он уже три дня как дома.
— Хорошо, можно с ним поговорить?
— Он вышел куда–то во двор.
— Ладно, я перезвоню ему позже. Или пусть он мне перезвонит, когда придёт. Давно с ним не беседовала.
Мама согласилась. А Диана сидела красная от стыда. Она в конце своей командировке звонила маме и сообщила, что скоро будет дома. А вот отцу она не позвонила, да и у мамы не спросила как у того дела.
— Так неудобно, Филипп! Я совсем забыла о папе. И не звонила ему в последнее время.
— Да, не очень–то красиво с твоей стороны. Но, что теперь поделаешь. Будешь извиняться перед ним.
— Конечно, буду. А всё–таки, какие, мы, вырастая, часто становимся не благодарны по отношению к родителям, забываем о них.
— Да, Диана, ты, к сожалению, права. Я это замечал и в себе. После подобной невнимательности казнишь себя, и обещаешь сам себе впредь быть более внимательным. Но, увы, проходит время — и повторяется всё то же самое. Ладно, давай не будем о грустном.
— Хорошо.
— Ну, а мне ты можешь рассказать что–нибудь о Сербии? Или тоже в воскресенье?
— Коротко могу. Что ты хочешь услышать?
— Ну, например, что тебе наибольше запомнилось в этой стране?
— Что наибольше запомнилось? — раздумывала Диана. — Ты знаешь, наверное, то, какие там хорошие, дружеские люди. Например, иностранцу в Сербии не нужно много времени, чтобы удостовериться в любезности, открытости и теплоте её жителей. Можно обратиться к любому прохожему с просьбой о любой помощи. Но особенно сербы дружелюбны и расположены к русским. Русских в Сербии любят не за что–то определённое, а просто за то, что те русские. Красноречивым примером может служить объявление в посольстве: «Для граждан России виза готова на следующий день!». Где можно найти ещё хоть одну страну в Европе, где бы к россиянам так относились?
А вообще–то, в Европе, да и на других континентах совсем немного стран, куда можно поехать просто так. Да что там немного, таких стран практически не осталось. Сербия — приятное исключение: не требуется ни виза, ни даже бронь на номер в гостинице. Просто предъявляешь на границе паспорт и слышишь в ответ: «Добре дошли!» — что переводится с сербского как «добро пожаловать!». Любовь Сербии к России — это явлении, которое не имеет аналогов в истории межнациональных отношений. Ни в одной другой славянской православной стране не встретишь к себе такого тёплого, родного, несмотря на расстояния, отношения. И так было на протяжении всей сербской истории. Как мне говорили, это трепетное, благоговейное отношение Сербии к России существовало во все времена, даже когда российские власти оказывались для неё, мягко говоря, не лучшими друзьями. Ты знаешь, когда в 1999‑м году НАТО под нажимом США развязал войну против Югославии, то её президент Слободан Милошевич, президент Республики Сербия (в составе Союзной Республики Югославия) высказал желание видеть Сербию одной из автономных республик России. Он понимал, что если кто–то и сможет защитить его народ, то таким государством может быть только Россия. Оно и понятно, ведь в то время осудили действия НАТО как агрессию только три страны: Россия, Намибия и КНР. А ведь военные действия НАТО против суверенной Югославии без санкции Совета Безопасности ООН фактически являлись нарушением устава ООН и международного права.