Они уже посмотрели выступления в групповых упражнениях и смотрели выступления одиночек. Только что закончила выступление китайская гимнастка, и зал бешено ей аплодировал. Диане она тоже понравилась. Девчушке было всего лет 14–15, никак не больше, и Диана удивлялась сложности выполняемых ею элементов. Она думала о том, как же быстро прогрессируют спортсмены — когда она занималась художественной гимнастикой, ей и в голову не могло прийти, что можно выполнять такие сложные связки элементов.
Тем временем следующей на гимнастический ковёр вышла представительница их страны, и зал аплодисментами поддержал её. А затем зал замер и, затаив дыхание, все начали наблюдать за её выступлениями. Девочка тоже была молодая, хотя и старше китаянки. Она, конечно, не могла на равных соперничать с опытными китайскими, русскими или американскими спортсменками. Но она очень старалась и, в целом, отработала упражнение нормально. Только вот под конец не смогла удержать спортивный предмет. Зал разочарованно ахнул, а сидевший рядом с Дианой мужчина в досаде что–то негромко вскрикнул. Филипп, который сидел между Дианой и сестрой, с удивлением заметил, как Диана спустя короткое время повернулась к соседу и начала тихо, но довольно жарко что–то обсуждать. Беседовала Диана не так уж и долго, но когда она закончила и повернулась, Филипп её не узнал. Она, как будто ничего не видя вокруг, неведомо куда смотрела какими–то странно блестевшими глазами.
— Что–то случилось? — спросил её Филипп.
— Что? — не понимающе переспросила та, а затем, уже немного придя в себя, ответила. — Да, случилось. Филипп, давай уйдём отсюда.
— Но ещё впереди много выступлений.
— Ну, пожалуйста, — взмолилась Диана. — Мне нужно срочно тебе что–то рассказать. Но здесь не получится, давай выйдем в фойе. Хоть на время. А потом ты решишь — стоит ли возвращаться. Я лично уже ничего смотреть не смогу. Если Эйва хочет — она может остаться.
Эйва смотрела на обоих непонимающими глазами. А Филипп, поняв, что дело, видимо, очень серьёзное, сразу же ответил:
— Конечно, пойдём, — и, обращаясь к сестре, заметил. — Эйва, ты, если хочешь, можешь остаться.
— Я иду с вами, — решительно ответила та, и они все стали пробираться к выходу.
Выйдя, наконец, в пустое фойе, они присели на одну из обтянутых кожей скамеечек.
— Так что же случилось? — повторил свой вопрос обеспокоенный Филипп.
— Началось всё с того, что наша гимнастка уронила предмет, — ответила Диана.
— Да, мы это все видели. Но что из того? — спросил недоумённый Филипп. — Мало ли гимнасток их роняют. Или тебя расстроило, что уронила предмет именно наша спортсменка?
— Вовсе нет, — покачала головой Диана. — Это была только, так сказать, точка отсчёта. Если быть более точным, то началось всё это с восклицания моего соседа по этому поводу.
— Я слышал, но не понял что он сказал.
— Вот и я вначале не поняла, точнее не сообразила смысла его восклицания. Но через минуту ко мне дошёл её смысл, и я стала его расспрашивать.
— И что он такое сказал? — спросила заинтригованная Эйва.
— Он сказал такую фразу, привожу дословно: «Эх, и как же ты не удержала гимнастическую булаву!»
— Ну, и что из того? — обыкновенная реплика, сказанная с досады.
— Да, всё так. Но он, вероятно русский или украинец, короче переселенец. К тому же, я так думаю, переехал в нашу страну недавно.
— Почему ты так думаешь? — спросил Филипп.