— Я даю тебе время подумать до завтрашнего вечера. Завтра в это же время, здесь, ты дашь мне свой ответ и раз и навсегда покончишь со своими тяготами.
— Мне не нужно время, уверяю! — воскликнула Изабель.
— Каждому нужно время для принятия решения, я не хочу, чтобы ты жалела о содеянном поступке.
И он отступил, пытаясь скрыться с глаз своей нареченной в черной воде, отражавшей небосвод.
— Как тебя зовут? — в последний момент прошептала она.
— Эдвард.
И все вмиг потухло с его уходом: звезды потускнели, море потеряло свой блеск, а прохладный ветер стал леденящим и сильным.
Подхватывая юбки, Изабель устремилась наверх, к дому, ведь она совсем не заметила, как наступил поздний вечер. В глубине души она уже знала ответ на поставленный Эдвардом вопрос, ведь всю свою жизнь, которую она провела на суше, ее безудержно тянуло туда, откуда пришел ее спаситель. Она не могла найти себе места ни в одном уголке земли, ни в каком деле и увлечении. Любая попытка остаться на земле оставляла в ее душе пустоту, окутывающую тело и заставлявшую сердце нестерпимо ныть от тоски.
Ей не нужен был этот день на размышления, чтобы понять, что она совсем не та, кем являлась все это время, что в ее жилах течет не кровь Марино, а соль и стихия, пробуждающая непокорный характер.
Ей не нужны были эти двадцать четыре часа, что бы почувствовать, как она задохнется от попыток сломить ее дух, который так стремился раствориться в океане.
Белла ворвалась в дом, словно ураган, с шумом распахивая двери и перепрыгивая через ступеньки. Наткнувшись на пять пар изумленных глаз, девушка застыла, напоминая элегантную, искусно выполненную статую Микеланджело.
— Изабель, дорогая, где ты была?! — с нотками паники в голосе прошептала мать. Она взглянула на пыльные юбки, босые ноги и растрепанные черные локоны дочери, стараясь не выдавать своего негодования.
— Я задержалась на пирсе, мама, — пытаясь не смотреть на маркиза с сыном, отчеканила Белла.
— На пирсе?! — прогрохотал суровый голос отца. — Изабель, я запретил тебе посещать это место неделю назад! У нас к тому же гости!
— Я спущусь к ужину, когда буду готова.
Белла быстрым шагом пересекла холл и стала подниматься по ступенькам, когда ее грубо развернули за локоть, прижимая к перилам. Глава семьи Марино впился в дочь колючим сердитым взглядом, демонстрируя свое негодование непослушному отпрыску.
— Ты спустишься к ужину ровно через десять минут, мое сокровище, иначе я навсегда запру тебя в особняке или отошлю туда, где ты никогда не сможешь рыбачить, — угрожающе нависая над девушкой, рычал мужчина. — Ты подставляешь нашу семью ради собственной забавы, Изабель! Ты не оставляешь нам шанса выпутаться из долгов, в которые мы влезли в результате разорительных войн и конфликтов. Ты уничтожаешь нас ради ремесла, которым вовсе не должна заниматься юная синьорина вроде тебя. — Он осуждающе взглянул на нее из-под густых черных бровей. — Твоя страсть погубит нас всех, если ты не выйдешь замуж за молодого маркиза.
— Я никогда не выйду за него! — прошипела Белла, не отводя взгляда от главы семьи.
— Тогда ты уедешь из Италии завтра же. — Отец, схватив ее за руку, потащил вверх по лестнице и запер в комнате, громко хлопнув дверью.
Сердце Беллы пропустило удар, когда ключ повернулся в замочной скважине, навсегда отдаляя ее от Эдварда и моря.
***
Солнце стояло уже в зените, когда Изабель Марино обессилела от попыток отворить дверь, ведущую ее к мечте, и присела на пол, облокотившись о стену и поджав колени к подбородку. Слезы текли по ее загорелым щекам, оставляя влажные дорожки, а тупая боль в груди напоминала о невыносимом предательстве отца, который запер ее в доме.
Она пыталась представить, что подумает Эдвард, не найдя ее у старого причала вечером. Перед ней то и дело возникали картины будущего отъезда, который вычеркнет из ее жизни все, что она в ней так любит. Все, что делает ее живой.
Белла прекрасно понимала, что угроза отъезда была лишь средством достижения цели — помолвки с маркизом, и ее точно не отправят в ссылку прямо сегодня, затолкав в дилижанс с конвоем. Но утраченный шанс на перерождение, предложенное Эдвардом, был наказанием куда хуже, чем отъезд.
Дав себе передохнуть не больше часа, она вновь стала метаться от стены к стене, словно пойманная в клетку птичка, не находя выхода или утешения. Солнце двигалось все быстрее, а тени меняли свое обличье, отражаясь на стенах. Изабель было подумала, что можно связать подобие каната из дорогостоящих нарядов и пышных постелей, которые усердно крахмалили служанки, но ослабевшие руки никак не могли завязать достаточно тугой узел. Однако Белла не оставляла попыток сбежать именно через окно, ведь другого пути не было вовсе — хрупкие плечики синьорины никак не смогли бы снести с петель дубовую дверь.
Внезапно прозвучал щелчок замка. Он был настолько оглушительно громким и долгожданным, что ей показалось, будто звук разошелся на все итальянское побережье. Изабель замерла и затаила дыхание, ожидая увидеть кого угодно: мать, отца, сердитого старшего брата или маркиза с примирительным обедом, но это был Джозеппе.
— Белла? — тихо позвал он, просовывая в дверной проем свою темную головку и вглядываясь в глубину комнаты.
— Мой друг! — простонала она от облегчения, кидаясь к двери и падая на колени. — Откуда у тебя ключи?
— Я украл их с пояса вашего отца, синьорина.
— Джозеппе, — с благодарностью в голосе она прижала мальчишку к груди, едва сдерживая непрошенные слезы. — Он отстегает тебя, когда узнает, что ты помог мне сбежать.
— Это ничто по сравнению с тем, что ваша мечта сможет сбыться.
— Откуда ты знаешь?! — изумилась девушка, заглядывая в испуганные глаза паренька.
— Я подслушивал, Белла. Ваш друг может помочь вам, а возможно, и мне. — Он протянул дрожащей рукой ключи и, боясь своих слов, продолжил: — Мне нет места на земле, как и вам. Обещайте, что заберете меня с собой, Белла.