5
Мы были у Свена-угольщика, когда пришел отец Дамиан, прозванный "пастырем бедняков". Он все еще не оставил надежды вернуть нас на путь истинный. Хотя к Кьяру он больше не подходит, знает, что тот слушать не будет. Причем он почему-то уверен, что Кьяра на путь порока сбиваю я. Попробовала бы я заставить Кьяра сделать хоть что-нибудь против его желания!
Но отцу Дамиану нравится так думать. И с этой мыслью он не поленился уйти так далеко от своего прихода. И направился прямо ко мне. Чтобы опять попытаться открыть мне глаза на мою греховную жизнь. Вот я живу в беззаконной связи с Кьяром, который, хоть и не лишен добрых свойств, но все же грабитель и убийца. А в городе я могла бы остаться честной женщиной. Вступить в достойный брак, освященный церковью. Или оставаться девицей, благо моя добропорядочная родня могла бы обеспечить мне достаток до конца дней, раз уж я не захотела найти успокоение в стенах монастыря. Стало быть, про монастырь он слышал. Ох, грехи наши тяжкие.
А я вообще не могла оставаться в городе, ни у родных, ни в монастыре, куда меня хотели отдать, хотя никакого зла я ни от ближних, ни от монахинь не видела, не могла я там жить, и надоело, что меня там считают тронутой. Но этого я ему сказать не могу. И говорю, что мне уже все равно.
И отец Дамиан ужасается. Потому что таких слов в ответ на свои проповеди он ни от кого никогда не слыхал. Потому что я на все вопросы отвечаю "все равно", это ему и Тейт говорил, и Короед, болтуны несчастные. А мне вовсе не все равно, я просто не хочу, чтобы меня спрашивали. Поэтому я спрашиваю сама.
– Так что же нам, по-твоему, делать? Разойтись по монастырям?
– Ты смеешься надо мной, а это было бы лучше, право, лучше. Ведь вы же говорите, что вы все здесь честные христиане, не еретики. Ведь вы все христиане? – спрашивает он с тревогой.
– Да, – говорю я. За тех, кто здесь, я могу отвечать, а про Маккавея он не знает. Лучше ему не знать, а то его пастырская кротость может и не выдержать. Даже наверняка не выдержит.
– Потому что только церковь могла бы вас спасти. На этот раз вам не уйти. Наместник головой поручился, что уничтожит вас. И солдаты идут к городу со всех концов провинции.
Нас уже столько раз обещали уничтожить, и не только наместник, но и легат, и покойные Вульфер с Чумным, и другие вожаки – пришлые, и беглые солдаты-мародеры, что меня не пугают его слова. Скорее, это для него повод, чтобы закончить неприятную беседу. Он уходит, а Кьяр возвращается от угольной ямы, где говорил со Свеном. Он, понятное дело, ничего не слышал, но и без того знает, что вещал отец Дамиан. Я все же говорю ему про солдат. Он отмахивается.
– Отобьемся. – Потом спрашивает: – А тебя он монастырем заманивал?
– Да, как всегда.
Лицо у него в саже, и смотрит он как-то странно. И снова спрашивает:
– Может, тебе и в самом деле лучше укрыться в монастыре?
– Ты меня гонишь?
– А ты знаешь, что они с тобой сделают, если нас поймают?
Я знаю. Даже слишком хорошо знаю. Как ее звали, женщину Чумного? Таулта, верно. Ее захватили, когда она шла к нему в лес. Тогда я поняла, что таким, как я, даже честной казни не дано.
– Но мы же с тобой договорились. Разве ты передумал?
– Я помню. Ты ведь моложе меня. Ты можешь прожить еще долго.
– Женщины старятся раньше, – говорю я.
Ничего подобного я от него раньше не слыхала. И разница в летах его не смущала. Поэтому я перевожу разговор на другое – куда нам уходить.
Он смеется.
– Это просто. Они пусть ищут нас в лесу, а мы уйдем в город.
Да, мы уже делали так. Но мне это не нравится.
Однако я не успеваю сказать об этом. Слышится свист Тейта, и на поляну с треском вываливается Маккавей. И ложится на землю носом вниз чтобы отдышаться. Потом сквозь свистящее дыхание становится различим голос.
– …надо уходить. Лошадей у Снорри возьмем. Они целое войско пригнали в город. Солдаты на всех заставах. – Он с трудом садится, трет тощую грудь. – Еле пробрался… Они идут сюда.
6
Подъем, разминка, водные процедуры. Долгая работа над собой в ванной с помощью кремов и лосьонов, ибо мои не слишком густые волосы, не слишком гладкая кожа и не слишком ровные зубы ясно дают понять, что мои родители, а также деды и прадеды хорошо знали, что такое хроническое недоедание.
А мы уже вылезли за китайскую черту бедности, правда, до американской еще далеко. А, к черту! У меня есть моя работа, и мои книги. У меня нет подруг, и тем более друзей, а для сердечных привязанностей есть мои родные. Я их понимаю, они меня понимают, и с легкой душой выпустили меня из Каронина. Танька со Светкой еще у родителей под крылышком, я здесь, а братец служит по контракту. И молодец. Останься он в Макароне, мотал бы второй срок не в армии, а на нарах. А так он герой.
Тетушке сегодня что-то не спится. Она приходит на кухню и смотрит на меня осуждающе. В чем дело?
– Марина, ты совсем перестала есть. На тебя страшно смотреть. Ты просто таешь на глазах.
– Тетя, ты успокоишься только тогда, когда во мне будет не меньше ста килограммов. А я ем ровно столько, сколько мне нужно…
О чем это я? О мэрской комиссии? Или о собеседовании? Да провались они, вместе с мэром и хозяином крутой фирмы в самую глубокую задницу. И черта с два нужна мне эта карьера! Вперед и вверх, "к тому высшему интеллекту, который сам по себе прекрасен и сам по себе благ".
Андрей Первозванный, умный мальчик, определи автора цитаты. Тебе бы она понравилась, в этом я уверена. А знаешь, что с ним, с автором сделали? На костре его сожгли, брат Дрюня.
На собеседовании все идет как надо, как положено, они задают вопросы, я отвечаю правильно. Но что-то еще происходит. Они сидят передо мной, мы говорим, но уже не понимаю, что говорю, и не знаю их. Совершенно чужие лица. Вот этот круглый, налитой, улыбающийся, он немного похож на Чумного, но Чумной умер, а это кто?
Я смотрю на свою руку и вижу другую. Грубую, темную, с обломанными ногтями. Это не моя рука, я забыла русский язык, я никогда не изучала высшей математики. Это все мои сны, они… Но я не схожу с ума. Иначе бы все это давно заметили. Я просто вижу сны… вот и ответ…
…Мы созданы из вещества того же
Что наши сны, и сном окружена
Вся наша маленькая жизнь…
Нет, нет, это мы тоже кушали, так же, как и даосов. Чжоу и бабочка… … Алиса и Черный король. Все не то, и не в этом дело, совсем не в этом. Недовольство собой, невозможность жить в своей среде, нежелание принять предложенные обстоятельства… а больше ничего общего, ничего. И моя детская теория есть не более чем школьные выдумки, тоже мне, мыслитель с Макароны, все события не могут происходить одновременно.
Но можно представить, что где-то на пересечении времени и пространства, яви и сна существует точка, в которой Хаста и Марина являются одним человеком…
7.
Я совсем перестала видеть сны, даже если урывками удается уснуть. Страна моих снов, ты не можешь быть ни раем, ни адом, куда попадет моя душа. Но ни раем, ни адом не считала я эту жизнь, а сейчас…
Мы встретились на Бычьем рынке. Мы считали удачей, что они застигли нас именно здесь, потому что именно на Бычьем рынке мы когда-то устроили роскошный костер из долговых расписок, и все здешние жители обещали нам помощь и поддержку. Но при появлении солдат они все попрятались по домам. Но это не спасло их, потому что в конце концов солдаты кинулись по домам грабить. Только поэтому нам и удалось уйти.