Вдовы нередко говорят о неловкости и бесчувствии, которые люди часто проявляют в их присутствии. И хотя вдовы признают, что они в это время чрезмерно чувствительны, и с ними трудно находиться рядом, им очень хочется, чтобы им смотрели в глаза, и не прибегали к позам и банальностям.
Вдовам бы хотелось, чтобы доброжелатели не говорили: «Звони в любое время, если что–нибудь понадобится» — если при этом они не готовы к тому, чтобы им звонили в три утра, когда на самом деле что–то нужно.
Вдовам бы хотелось, чтобы подружка не говорила, что ее муж может «починить все, что угодно, в любое время, так что звони», если она не готова к тому, что вы можете позвонить в субботу, в 8 вечера, когда перегорит лампочка. Если вы позвоните ее мужу, она обязательно прибежит тоже, верно? О да.
Настоящие друзья не говорят: «Позвони, если что–то нужно» — они точно указывают, что именно могут сделать, на что готовы, и время от времени заглядывают, чтобы проверить, не нужна ли помощь. Самую лучшую записку прислала мне пожилая вдова. Там было написано: «Я умею готовить острый бифштекс; умею писать благодарственные записки хорошим почерком; аккуратно штопать, и еще я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я позвоню и спрошу, когда можно зайти».
Вдовам бы хотелось, чтобы после того, как они откажутся пойти на обед с друзьями, друзья бы не говорили: «Ну ладно, как захочешь, сообщи». Да, вдовам угодить невозможно: если их не приглашать, они обижаются, а если приглашать — отказываются. Любая вдова в состоянии понять это противоречие; почему же друзья не могут?
Некоторые вдовы откликаются на приглашения, сделанные «в последнюю минуту», другим же больше нравятся приглашения неофициальные — такие, где не требуется ничего решать, например: «Мы тут замечательного цыпленка приготовили, ты приходи. Хотелось бы с тобой посидеть вечерком». На такое восемь из десяти вдов ответят положительно. Также недавно овдовевшие женщины не слишком хорошо сочетаются с семейными парами, с которыми раньше вместе что–то делали: ходили на футбол, на концерты, смотрели телевизор, гуляли в парке. В особенности если такие друзья делают вид, что ничего не изменилось. Каждая вдова знает, что ее знакомые семейные пары чувствуют виноватую радость за то, что они все еще вместе, а она — виноватую зависть, потому что она уже одна, а не в паре. Ей бы хотелось сказать друзьям, что она завидует «вообще», а не им в частности, и что им не стоит беспокоиться, и попросить: «Только не надо смотреть в пол и говорить, как я хорошо выгляжу!»
Обычно любую вдову, как только она начинает возвращаться к общественной жизни, встречают именно этими словами: «Ты хорошо выглядишь!» Эти слова преследуют вдову как минимум первые два года. Да, для тех, кто их произносит, это способ преодолеть неловкость, но вдовы реагируют на них так: «Почему это я хорошо выгляжу, когда мне так плохо? А если я хорошо выгляжу, то что же не так?»
Чуть лучший вариант, но все равно неудачный: «Я так за тебя рад(а). Ты так хорошо держишься». Для многих вдов эти слова означают не похвалу, а отвержение.
«Их послушать, так все легко и просто. Но мне плохо. Это так сложно! Неужели они не понимают?» — спрашивала в слезах одна вдова, когда на еженедельном собрании группы поддержки обсуждались такие неудачные фразы. Она рассказывала о том, как сложно ей было возвращаться в клуб бриджа.
Еще одна вдова, чей муж недавно проиграл в трехлетней битве с раком, согласилась с ней: «Я чувствую себя так, словно меня поздравляют с тем, что все это кончилось».
«Они говорят это, чтобы не услышать ничего неприятного, — объяснила третья вдова, чей «стаж вдовства» был дольше, чем у первых двух. — Они говорят это для себя, чтобы самим почувствовать себя лучше».
«Мне все время хочется ответить — если бы вы знали, как я себя чувствую на самом деле, вы бы дали мне «Оскара». Как бы хотелось, чтобы они перестали отрицать мое право на горе! — сказала одна молодая вдова, менеджер. — Я прихожу на работу в понедельник, у меня за плечами одинокие выходные, а мне говорят, что у меня все хорошо. Если я только слово скажу, то начну плакать… Если бы хоть кто–нибудь сказал — я знаю, что тебе тяжело. Тогда можно было бы поплакать вместе».