Обмороки случались уже довольно часто, поэтому лекари запретили беременной покидать её комнаты, чтобы не перетруждаться понапрасну. Специально для того, чтобы Саши не чувствовала себя взаперти, Шан сделал одну из стен её спальни полностью прозрачной. Так создавалось впечатление мнимой свободы и добавляло пространства в четыре стены. Она любила открывать одну из створок и подолгу сидеть на небольшом пуфике, рассматривая окрестности замка. Тётушки, правда, вечно сетовали на то, что её может протянуть, но не смели лишать девушку едва ли не единственной радости.
Вся эта атмосфера угнетала. Шанрэл уже едва справлялся с собственным раздражением. Он был бессилен помочь! Уже дошёл до того, что почти решился попросить помощи у сестры. Передумал в самый последний момент, да и то лишь потому, что пришла весточка от её мужа, сообщая, что ей запрещено вмешиваться и что всё происходящее обязано было произойти.
Шан в ответ только и мог, что беситься! Мало того, что он вынужден расплачиваться за свои ошибки, приняв заслуженное наказание, так они ещё и обрекли на страдание его семью! За что? Чтобы урок усвоился лучше? Да куда уж лучше?! Он весь на нервах, жена тает на глазах, а тётушки с ума сходят из-за переживаний о них двоих!
А неделю назад её состояние улучшилось. Все воспрянули духом и обрадовались. Но лекари тут же опустили их с небес на землю. Мол, это может быть улучшением перед ещё более серьёзным ухудшением.
И вот, кажется, результат.
Шанрэл и так замечал за супругой, что та стала забывать некоторые моменты, иногда даже повторялась во время разговора, словно не помнила, что всего мгновение назад уже говорила об этом. А теперь Саши, кажется, не узнала его.
Страх, непонимание и растерянность так явно отражались в её глазах, что он едва не завыл от отчаяния. Девушка смотрела на собственного мужа словно видела впервые! И не только его. Беременность тоже стала для неё новостью. По крайней мере, он отчётливо видел её крайнее удивление. Но его можно было списать и на подвижность малыша — за всё это время, он, пожалуй, впервые пошевелился. Это радовало, конечно, но радость меркла на фоне новых проблем…
А ещё, его насторожил запах. Саши стала пахнуть иначе. Она была всё такой же родной, но чем-то неуловимо отличалась от себя прежней. Сначала Шан решил, что это проявился запах малыша и смешался с запахом его супруги, но потом понял, что ребёнок здесь ни при чём — он по-прежнему не пах.
Однако, подробнее разобраться с этой странностью ему не дали: в комнату вбежали все его шесть тётушек и несчастный лекарь, которого Ким просто волокла за шкирку.
— Что с ней? — накинулись на Шанрэла две рыжие бестии — Ашна и Чар.
— Не знаю. Я только хотел проведать её, как, вдруг, услышал её крик. Тут же вбежал в комнату, а она стоит, вжавшись в зеркало, и смотрит на меня полными ужаса глазами, — начал рассказывать мужчина, отойдя в сторону, дабы не мешать доктору осматривать жену.
— Небось, ворвался сюда в полутрансформации и с оголённым мечом, — недовольно пробурчала Изу. — Напугал девочку до потери сознания!
— Изу, она такой же лекан, как и я, поэтому напугать её частичной трансформацией нельзя! — отмахнулся Шан.
— Это тебе так кажется, — возразила ему Гэниран. — А она наверняка испугалась.
— Тётя, я… — он нахмурился и отвёл взгляд. — Вы, наверное, правы… Но причина в другом.
— То есть? — спросила Лека.
— Она… как будто не узнала меня, — нехотя выдавил мужчина.
— Что?! — такой слаженный вскрик, наверняка, позабавил бы его, если бы ситуация располагала к веселью.
— Именно. Я боюсь, что ситуация с её состоянием ухудшилась и Саши потеряла память полностью…
— Вы знаете, это не лишено смысла, — неожиданно вмешался в разговор лекарь. — Я наблюдаю несколько странную активность мозга, хотя чёткого магического слепка и не удалось получить. Более того, — продолжил он, хмурясь, — её аура изменилась.
— Это опасно?
— Как такое может быть?
— Что она сделала?
— А это вообще реально?
Вопросы прозвучали одновременно и слились в один взволнованный и испуганный гомон. Но лекарь был профессионалом и, видимо, привык, что родственники вот так заваливают его сумбурными вопросами, поэтому расслышал каждый.
— Сложно утверждать что-то, пока леди не очнулась. Но уже сейчас я могу с уверенностью сказать, что потеря сознания связана не с её состоянием, а именно с шоком и болевыми ощущениями. Я заметил, что плод стал активным. Возможно, с непривычки, эти ощущения стали для матери слишком болезненными. Как бы там ни было, более точно я смогу ответить на все ваши вопросы только после того, как она очнётся. Поэтому, прошу, проинформируйте меня сразу.
— Конечно! — уверенно сказал Шан. — А что на счёт памяти? Она действительно может ничего не помнить?
— Я не могу ответить на этот вопрос, потому что не общался с ней, — покачал головой лекарь. — Но, учитывая её прошлую забывчивость, я не могу исключать и такой вариант развития.
— А есть шанс, что память вернётся? — спросила Чар, нервно теребя рукав платья.
— Шанс есть всегда. Всё зависит от самой леди и от её окружения, — кивнул мужчина. — Единственное, что меня настораживает, так это её аура. Я не могу понять причины таких изменений… Мне необходимо провести тщательный осмотр леди, чтобы понять в чём тут дело. А пока, я здесь лишний.
И лекарь спокойно вышел из покоев госпожи. Вслед за ним вышли и тётушки, поэтому, в комнате вновь остался только Шанрэл. Лишь перед самым уходом Гэни слегка отстала и, пристально глядя в его глаза, сказала:
— Если ты можешь ей как-то помочь, сделай это, — и вышла, оставив племянника вновь мучиться догадками: а не знает ли она о его истинной сущности?
Но эта реплика навела его на одну мысль… Конечно, нечто подобное было опасно, тем более в нынешнем состоянии его жены, но… Вдруг, поможет?
Шан скинул с себя колет и расстегнул на груди рубаху, после чего удлинившимся когтем с силой провёл по коже над сердцем. Кровь выступила неохотно, словно он и не делал глубокого надреза, но и этого было более, чем достаточно. Его кровь очень сильна. Пусть он сейчас живёт жизнью своего очередного воплощения, но истинная сущность довольно сильно влияет на оболочку, изменяя её и подстраивая под себя. А кровь — это всегда самый сильный источник энергии существа, тем более для лекана. Поэтому, был шанс, что она в данном случае сможет повлиять на состояние Саши и не дать ему ухудшиться ещё больше. Шан не ждал, что она сразу же поправится, но рассчитывал хотя бы на небольшое улучшение. Не произнеся ни слова, он аккуратно собрал пальцами то, что вытекло из раны, и поднёс их к губам девушки. Несколько капель упали ей в рот, остальное пришлось размазать по губам, в надежде, что она слизнёт с них столь необычное лекарство.
Поэтому, когда Саши непроизвольно облизнулась, он принял это за добрый знак. Что ж, теперь осталось только ждать…
Ирина
Я вся горела! Даже, наверное, пылала и плавилась. Хотелось кричать и плакать, чтобы хоть так облегчить эту боль, но из раскрытого в крике рта не вырывалось ни звука. Я вновь была в пустоте, в той страшной невесомости, хотя на этот раз ощущала собственное тело полностью. Ирония Судьбы… Ты имеешь тело, чувствуешь абсолютно всё именно тогда, когда больше всего мечтаешь об обратном. О… как бы мне сейчас хотелось вновь почувствовать себя ничем и никем, повиснуть в этой темноте, быть и не быть одновременно! Забыться в ней, перестать страдать…
— Ты уверена? — раздался знакомый голос, который уже общался со мной здесь…
И я вздрогнула. Уверена ли я, что мечтаю о прекращении боли? Да, чёрт возьми! Ведь это та самая боль, что… Осознание пришло мгновенно и душу затопил первобытный ужас!
— НЕТ!!! — закричала я в пустоту. — Нет! Пожалуйста! Я потерплю! Я не хочу! Пусть будет боль!!!
В отличие от стонов и криков, эти слова прозвучали очень чётко и громко, словно рвались из самой души. Хотя, так оно и было, ведь я на самом деле была в ужасе! Я так боялась, что своими эгоистичными мыслями навредила ребёнку, что даже перестала ощущать боль. Как я могла забыть, что теперь изменилась? Как забыла, что теперь не одна? Даже здесь, в чернильном «нигде», я была с моим малышом. Сквозь боль и дикий жар я ощущала его в себе, чувствовала этого кроху, которого чуть не погубила!