– А может, это и есть та банда, которую мы должны были перехватить?
– Ну, уж что-то она слишком многочисленна. По нашим сведениям, она не больше трех десятков, а мы уже насчитали более сотни человек.
– Где радист? – спросил ротный. – Надо результат наблюдения передать в штаб, – и добавил: – Будем наблюдать, а как стемнеет, одной группой перейдем через ручей и попробуем около дороги организовать засаду.
В течение дня разведчики продолжали наблюдать за кишлаками, окрестностями и дорогой. В дневное время интенсивность движения вооруженных людей на дороге снизилась до нуля. Один раз двое вооруженных людей подошли к ручью и что-то долго в нем высматривали, низко наклоняясь к воде, – скорее всего, проверяли приспособление для ловли рыбы, поставленное кем-то из них накануне. Поколдовав еще какое-то время над приспособлением, душманы полем направились в сторону правого кишлака.
– А может, вечером и нам проверить, что «духи» там высматривали? – сказал лейтенант Перков.
– У нас есть задача посерьезнее, – оборвал его ротный.
Как только стемнело, разведгруппа лейтенанта Карпеченко двинулась по направлению к месту организации засады. Шли осторожно, около ручья остановились и прислушались. Как будто все тихо, только со стороны правого кишлака доносился ленивый лай собак, словно те рассказывали соседям про свою тяжелую собачью жизнь. Вдруг Рябинин шепотом говорит:
– Товарищ лейтенант, давайте посмотрим, зачем приходили к ручью душманы.
Лейтенант резко одернул его:
– Нам что, делать больше нехрен?!
Вброд перешли ручей. В дозоре было четверо разведчиков: Безрядин, Ветчинов, Ковалев, Страбыкин и два молодых, необстрелянных сапера, которых разведчикам придали из саперного батальона как специалистов по установке мин направленного действия. Старшим этой группы был сержант Безрядин, тоже «дембель». Через какое-то время разведчики подошли к продолговатой горе, осторожно поднялись на возвышенность, которая находилась недалеко от дороги. Собравшись вокруг командира, они посовещались, и дозор направился дальше к дороге. Группа почти приблизилась к ней, как чуть нос к носу не столкнулась с большой группой мятежников, которые двигались по дороге. Еле успели притаиться, как рядом в каких-то десяти метрах протопали душманы. Когда банда ушла, кто-то из разведчиков, который был ближе к дороге, сказал: «Один «дух» мне чуть на руку не наступил!»
Шли мятежники открыто, не таясь, иногда из толпы раздавались голоса и короткий смех. Сержант сообразил, что основная группа разведчиков где-то в семидесяти метрах сзади, и если открыть огонь по банде, то его группа окажется между двух огней: своих и душманов. Да и группа Карпеченко не в укрытии, а где-то на голом склоне высотки. Это последнее и было основной причиной того, что сержант не дал команду на открытие огня. В данной ситуации он как командир поступил правильно: противник появился неожиданно, их было человек тридцать. Место для засады не подготовлено, мины не установлены… Конечно, цель была «то, что надо», но число «духов» по отношению к горстке разведчиков было так велико, что во время боя душманы их просто растоптали бы.
Разведчики снова собрались около командира.
– Ну, что будем делать, командир?
Предложений было много, но сошлись на одном: поставить около дороги пару мин и ждать возвращения банды. Группа Безрядина ушла к дороге готовить место для засады и устанавливать мины. Ей же отводилась и роль группы захвата. Основная группа осталась на возвышенности для обеспечения действия группы сержанта и наблюдения за местностью. Банду ждали до рассвета, но она так и не появилась. Зато на дороге, ругаясь о чем-то между собой, появились два велосипедиста, но без оружия. Ругались они громко: иногда их голоса просто переходили на крик. «Вот дают душманы!» – подумали разведчики, но трогать безоружных не стали, и те беспрепятственно проследовали до соседнего кишлака.