Твёрдо пообещав себе, что завтра же утром она отправится в город и пойдёт в отделение милиции, Евгения тяжело вздохнула и под понимающим и философским взглядом продавщицы покинула магазин, так ничего и не купив.
О Саше Женя пока что думать себе запретила. Мысль о том, что он даже не заволновался и не вызвал бабушку на переговоры, была слишком тяжела и горька, невыносима. Хотя чему удивляться? Мало ли среди знакомых случаев, когда кто-то из супругов перечёркивает, с корнем вырывает десятилетия, прожитые вместе. У них с Сашей общей жизни всего пять лет: в течение первого года они встречались, а потом поженились и прожили в браке четыре года. А теперь всё, отсчёт закончился. «На месте стой! Раз-два».
Увлечённая своими невесёлыми думами Евгения не сразу заметила, как ноги сами привели её к кооперативному магазину «Сельхозпродукты». Конечно, от чисел, красовавшихся на ценниках, глазам было больно, зато изобилие радовало взгляд.
Два вида копчёных колбас, рыба холодного копчения, вяленая и солёная, орехи, сухофрукты... И помидоры в трёхлитровых банках не мелкие и зелёные, а крупные и красные. Разумеется, консервы бабушка закручивает сама, но чтобы помидоры покраснели, их приходится снимать почти зелёными и хранить в тепле.
— Евгения, это ты что ли?
Удивлённый мужской голос раздался совсем рядом, и женщина вздрогнула от неожиданности. Правда почти тут же узнала бывшего соседа бабушки Петра Васильевича Лепихина. Раньше семья Лепихиных жила в соседнем доме, а лет семь назад Пётр Васильевич начал строительство на другом конце села.
— Здравствуйте, Пётр Васильевич!
— И тебе не хворать, Евгения! А я смотрю — ты или не ты? Совсем взрослая стала. Говорят, учителем работаешь?
— Да, но сейчас в отпуске. Приехала вот к бабушке.
— Это правильно, одобряю. Молодец, что бабушку не забываешь, хоть она и молодая ещё у тебя, бодрячком. Но молодёжь-то сейчас не больно любит в село приезжать.
— Василич, — едко заговорила продавец — дородная женщина с высокой причёской — и сверкнула сразу несколькими золотыми зубами, — ты опять пришёл у меня покупателей переманивать? Стоишь тут, зубоскалишь!
— Да что ты, Тамара Арсеньевна! — бойкие карие глаза мужчины округлились от притворного удивления. — Как переманивать, если у нас с тобой товар разный? Я-то собираюсь предложить Женечке клубнику, которую мы вырастили в собственных теплицах. Ни у кого ещё нет, а у нас уже есть.
— Клубнике солнце нужно, — скептически заметила Тамара Арсеньевна. — А в теплице откуда его взять?
— Сейчас и солнце для теплицы можно найти, не переживай, — парировал Лепихин и повернулся к Жене. — Ну так как, Евгения? Хочешь клубники? Для тебя специальная цена, сделаю хорошую скидку. Пойдём?
Продавец цокнула языком и покачала головой.
— Хорошо, Пётр Васильевич, пойдём, — согласилась Женя. Попробовать клубнику почти на месяц раньше положенного срока было заманчиво. — Если вы подождёте меня чуть-чуть.
Она купила немного колбасы на бутерброды и своё любимое печенье «Шакер-чурек», а потом присоединилась к Петру Васильевичу, который ждал её на улице.
По пути мужчина рассказывал Евгении о том, как они с супругой занялись фермерством, а сейчас и старший сын присоединился к ним, строит для своей семьи дом по соседству с родителями.
— А младший окончил второй курс Технического института, вот должен приехать на каникулы через неделю. Ты как, Женя, ещё будешь у бабушки гостить в это время? Егор у нас парень симпатичный. Познакомились бы.
— Пётр Васильевич, — впервые за несколько дней рассмеялась Женя, — я ведь хорошо помню Егора. Он меня моложе лет на шесть минимум.
— Ой, да подумаешь, разница! Главное, что ты девушка очень красивая и человек хороший, проверенный.
— Спасибо вам за доверие, Пётр Васильевич, но я считаю, что Егор должен сам выбирать себе девушку.
— А я уверен, что ты бы ему точно понравилась.
Пришлось Жене всё же сказать слова, произнесение которых она откладывала сколько могла:
— Я ведь замужем, Пётр Васильевич!
Не хотелось ей вспоминать о том, что у неё есть муж, однако по-другому выбраться из этого странного разговора не представлялось возможным.
Через час Женя возвращалась домой с большим и плотным бумажным пакетом, полным крупной клубники. Задержалась, поскольку жена Петра Васильевича Нина Ивановна уговорила её выпить чаю.
Женя шла по улице к дому бабы Любы с одной стороны и была уже почти у ворот, когда из-за угла с другой стороны вывернула слишком хорошо знакомая машина. От удивления женщина буквально остолбенела; так и стояла у ворот с сумкой в руке и с прижатым к груди бумажным пакетом.
Саша даже мотор не заглушил — так и выскочил из машины, кинулся к Жене, и ей пришлось отступить на пару шагов, поскольку она боялась, что он полезет обниматься.
— Женя! Женечка, ты живая! — повторял мужчина, и его серые глаза лихорадочно блестели. — Я ведь почти потерял надежду... Не знал, что и подумать! Почему ты не сообщила, что никуда не поехала? Ты ведь знаешь, что случилось?
— Кому надо, тому я сообщила, — сухо отрезала Евгения, хотя, если честно, реакция Саши, его глаза и весь его вид заставили сердце женщины затрепетать, давая ненужную и неуместную надежду. — А тебе зачем? Ты что примчался-то?
— Жень, я... — Александр смолк, закрыл глаза и вцепился длинными пальцами в свою тёмную лохматую шевелюру. — А откуда ты...?
— Не утруждайся, мне не нужны ни объяснения, ни раскаяние. Посиди тут, подожди, я сейчас.
Женя скрылась за воротами, оставила на столе в кухне пакет с ягодами и купленные продукты, а потом достала из дорожной сумки письмо и снова вышла на улицу.
— Вот, это тебе на память, — протягивая мужу конверт, усмехнулась она.
— Что это? — растерянно спросил Саша.
Он выглядел сонным и вялым: после безумной радости и невероятного облегчения его начало отпускать напряжение прошедших нескольких дней.
— Письмо от твоей возлюбленной и фотографии с вашего турслёта, который был на майских. Помнишь, когда ты мне сказал, что в этот раз собираются только работники завода, без семей. Кроме тебя там все знакомые были семьями, если что. Хотя как знать, ведь смотря кого ты считаешь семьёй.
— Женя...
Александр взял из рук жены письмо, однако читать не стал. Брезгливо положил конверт на скамейку, на которой сидел, навалившись спиной на забор палисадника.
— Между прочим, зря ты брезгуешь, — запрещая себе жалеть мужа и думать о том, что он примчался из санатория и искал её, ледяным тоном продолжила Евгения. — Вполне возможно, что это письмо спасло мне жизнь. Ведь именно из-за него я не поехала к тебе... к вам в Адлер. Так что можешь передать своей Ксении мою искреннюю благодарность, даже двойную: она не только спасла меня, но и избавила от предателя.
Ворота открылись и в проёме появилась бабушка Жени.
— Здравствуйте, Любовь Александровна, — Саша открыл глаза и выпрямился.
— Здравствуй, Саша! — кивнула пожилая женщина и перевела взгляд на внучку. — Женя, почему Сашу у ворот держишь? В дом приглашай, пусть отдохнёт с дороги. Я оладушек с зелёным луком напекла.