— Через сорок минут сержант привезет костыли и лекарства, — мирно повторил Сергей Балков. — Плюс-минус минута.
Тут из спальни донесся весьма зычный зов полковника. Но теперь, вооруженная ножом и лопаточкой, командовала здесь я. И парни отправились к полковнику только после того, как получили указание готовить его к приему вкусной и здоровой пищи. Когда я вкатила в спальню сервировочный столик (и такой в доме имелся), мужчины затаили дыхание. Балков завистливо ухнул. Юрьев сдержался, но явно из последних сил. Даже Измайлов ненадолго онемел. И вместо того чтобы изгнать меня, самозванку, к чертовой матери, малодушно простонал:
— По какому случаю банкет?
— Вам выпить надо, — высказала я.
— Бар в соседней комнате, — не осмелился отказаться Измайлов. — Дверца вращается, не теряйся.
Я отлила из бутылки три рюмки водки в хрустальный графинчик и закончила сервировку. Тут уж и Борис Юрьев взвыл.
— Полина, забери их в кухню и накорми, — сжалился Измайлов. — Только без спиртного. Они — парни холостые, вряд ли им часто удается вкусно поесть.
— Пошли, — позвала я.
Сергей тронул меня за рукав и прошептал: «Спасибо, Поля». «Чего там, лишь бы полковник был доволен», — рявкнула я. Мы втроем захохотали. Измайлов глянул на нас как на сумасшедших.
— Не волнуйтесь, — успокоила я его.
— Вот что мне в ней нравится, так это умение кого угодно рассмешить, — пробурчал Измайлов.
Я было воспрянула духом по поводу «нравится», но вспомнила свой злосчастный видок при последней нашей встрече в подъезде. Здорово же я его тогда насмешила, получается. Какой, однако, ехидный тип этот полковник.
Ребята уминали рассольник. Я разбирала сумки, чтобы не терять времени. Из первой я извлекла двадцать пачек творога. Двадцать!!! Вероятно, даже спина моя каким-то образом выразила потрясение.
— Это чтобы перелом скорее срастался, — пояснил Сергей.
— Я предупреждал, что разумнее купить препараты кальция, — отмежевался от него Борис и для пущей важности добавил: — Таблетированные.
— И таблеток сержант купит, — прогудел крупномасштабно-хозяйственный Балков. — Но творожок с маслом и медом — это же верняк.
Я с детства испытываю отвращение к творогу. Поэтому после слов Сергея впала в апатию. Охваченная какой-то зудящей ленью, я все-таки продолжила ревизию. И с ужасом обнаружила десять пачек сливочного масла и трехлитровую банку меда.
— Тут на целое травматологическое отделение.
— А наш полковник десятерых стоит, — гордо проворчал Балков.
Я мысленно пересчитала известные мне блюда из творога: ватрушки, вареники, королевская ватрушка, и мученически вздохнула.
— Я хотел загрузиться ананасами, бананами, киви, чем-нибудь экзотическим, — не дожидаясь, когда я открою вторую сумку, объяснил Борис. — Но он уперся…
— Полковник тебе не обезьяна. А бананы податливые, в них зубы вязнут, — неуступчиво огрызнулся Сергей. — Яблоки, груши — мужские фрукты.
Видимо, они начали ругаться еще на рынке и теперь искали во мне арбитра. Нет, голубчики, вы обречены на ничью.
— Крупная морковь. И молодцы, что про капусту и лук вспомнили, — елейно похвалила я.
И взялась за последний пакет.
— Полковник не обезьяна, полковник — собака, — прокомментировал Юрьев.
Я торопливо стала вышвыривать содержимое. Ах, вот в чем дело. На дне, под куском вырезки, лежали прекрасные бульонные косточки.
— Боря до сих пор не ведает, из чего варят суп, — не удержал шпильку Балков.
— Ты, Сережа, часом не кулинар?
Тираду Бориса прервал звонок в дверь.
— Плюс-минус минута, — передразнила я. — Полчаса всего прошло, а ваш сержант тут. Наверняка чего-нибудь не раздобыл.
Стоило мне повернуть диск замка, как дверь рывком распахнулась. Меня отбросило к стене. Ребята вскочили. Через порог, как кенгуру в мультфильме, перепрыгнула Верка. С норовящими покинуть орбиты глазами, вопя: «Виктор Николаевич, миленький, спасите, помогите», — она ткнулась в кухню и комнату, потом метнулась в спальню. Мы бросились за ней. «Господи, а не Верка ли тут хозяйничает?» — успела все-таки взбрыкнуть во мне старушка-ревность.
Верка ничего не соображала. Она продолжала молить о спасении и шмыгать красным носом даже тогда, когда Измайлов поинтересовался, кто, собственно, так ее напугал. Тяжелое копыто ревности уже дырку в моей утихомирившейся было душе проделало. Поэтому я демонстративно выкатила столик с тарелками, стаканом, рюмкой и графином. Пусть видит, что я здесь по делу. По личному делу, между прочим. Полковнику пришлось отдать должное: следов еды и питья в посуде при визуальном осмотре не обнаруживалось. Разве что при химическом анализе… Обожаю, когда мужчины благодарно-много едят. Пропустить что-нибудь занимательное я не боялась: Верка орала благим матом. Обычно ей удавалось справляться со своими многочисленными нахлебниками самостоятельно. А теперь, вероятно, нарвалась на агрессивного молодца, который отказался покидать понравившийся дом и защищает свою потребность бездельничать в нем кулаками.