Может, выпьем? - Владимир Павлович резко встал из-за стола. - За встречу, за знакомство.
Рад бы. - смутился Сергей, - только я десять дней как из больницы, операцию по поводу язвы желудка делали. Тридцать пять дней еще потерпеть осталось.
Глава 12
Она объявилась сама, позвонила в дверь и пригласила на ужин. Палыч, который только что вернулся домой и решал, чем лечить ссадину на щеке, даже подпрыгнул на месте от неожиданности, когда раздался звонок.
Он вышел проводить «сына» до метро, сказав, что нужно купить хлеба. Хлеб действительно кончился, и Платонов мог легко обойтись и без него, но ему хотелось узнать, не ждет ли кто-нибудь Сергея внизу и как он отреагирует на такое предложение. Пока гость легко и непринужденно отводил все «коварные» вопросы.
Расстались они как-то скомкано: ни тот, ни другой не знали, как положено вести себя в таких случаях.
Они вышли из арки, дошли до последнего работавшего еще в это время углового магазина, где и попрощались. Сергей пошел к метро, - слава Богу, не пришлось просить его уйти, он поднялся сам, пообещал позвонить, как только будут новости о Руслане, а Платонов действительно купил себе хлеба и любимые сухари с маком и повернулся, чтобы идти домой.
В арке его ждали. Двое молодых невысоких, но плотных парня отделились от стены и направились к Владимиру Павловичу. Внутренне он был готов к подобной ситуации: жизнь в Москве приучила к постоянному чувству опасности на вечерних и ночных улицах. Он прикинул, сколько денег в карманах, понял, что немного, и почти успокоился.
Дед, закурить есть? - спросил шедший впереди, попыхивая сигаретой.
Я не курю, - срывающимся голосом ответил Платонов.
Так на хрен ты живешь? - не понял парень и ткнул Владимира Павловича кулаком под ребра.
Перехватило дыхание, руки непроизвольно разжались, и сумка упала на землю. Пакет с сухарями от удара лопнул, и они изящным веером рассыпались по снегу.
Били его не долго и не зло. Палыч лежал, подтянув колени к животу, чтобы защитить живот, а руками закрывая голову. Так, он где-то читал, надо делать, чтобы спасти самые уязвимые части тела. Он только беспокоился, что попадут по позвоночнику, где и так уже давно болело, что для себя он называл «радикулитом».
Один удар ногой все же пришелся по лицу и разбил губу, после чего нападавшие лениво пнули его еще пару раз и неспешно двинулись восвояси. Платонов дождался, пока они скрылись за углом, и попытался сесть. Удалось это довольно легко, реально болело только разбитое лицо, ребра и спина слегка гудели, да еще было обидно и как-то непонятно.
Нападавших ничего не интересовало, просьба «закурить» была просто поводом. Владимира Павловича не обыскивали, ничего у него не отнимали. Он сидел на земле, прижимая снег к разбитой губе, собираясь с силами, и плакал.
Было такое ощущение, что побили его просто так, для острастки, чтобы просто напугать его. Бояться было противно, но Платонов понимал, что завтра, когда он вечером будет возвращаться с работы, ему будет стоить немалых усилий войти в эту арку.
Он встал, хлеб и сухари подбирать не стал и, держась за стену, поплелся к подъезду. Перед дверью осмотрел себя, снял пальто, отряхнул его и вошел. Холодный снег остановил кровь, и о реакции консьержки можно было не беспокоиться. Платонов, правда, забыл про брюки и засыпанные снегом ботинки и все-таки поймал на себе удивленный взгляд киргизки.
Дома он принял душ, развесил на стульях и веревках мокрые вещи, надел теплый халат и войлочные тапочки. Налил себе коньяку, усмехнулся тому, что последнее время позволял себе подобное только в приятных ситуациях, да еще ежегодно поминая Наташу, и сел в свое кресло. Коричневая жидкость согрела, но и обожгла кожу на разбитой губе. Пришлось встать и найти «Спасатель» для заживления ран. И в тот момент, когда он собирался наложить неприятно пахнувшую мазь на губу, позвонила Анастасия.
Владимир Павлович ждал этого звонка весь день, и так не вовремя был он сейчас. Он глядел на нее сквозь глазок и решал - открыть или притвориться, что его нет дома. А она стояла в рыжем свитере и мягких обтягивающих брюках и, как будто двери между ними не существовало, смотрела насмешливо прямо ему в глаза. На щеке ее остался след то ли от муки, то ли от сахарной пудры.
Открывайте, старый греховодник, - она склонила голову чуть набок и, казалось, сейчас еще покажет ему язык, - я же знаю, что вы дома, слышала ваши шаги на площадке и сейчас, когда вы к дверям подошли. А я такие замечательные пирожки с капустой испекла, даже вам можно на ночь.