— Позвольте, господин капитан, вопрос, чем? У нас есть единственный снаряд для взрыва ствола в случае нападения!
Как эти люди смогли дотащить эти два орудия в пешем строю и откуда, Виссе лучше и не спрашивать.
Ужасный запах из бункера исходит от каждого куска конины, который торчит из снега и от которого они отодрали кусочек прикладом ружья, и теперь варят.
— Судя по вони, это уже падаль, которая, может быть, подохла несколько месяцев назад!
— Может быть, и так, господин капитан! Что же нам делать? У нас три дня никаких продуктов!
И вот со всех сторон сыплются вопросы: «Когда мы получим боеприпасы, господин капитан? Мы получим пулеметы, ручные гранаты, осколочные снаряды? У нас ничего нет! Когда получим продукты? Мы получим дополнительный паек? Сколько граммов хлеба? Десять человек, даже если они перед построением еле дотащились из бункера, не способны идти самостоятельно. Весь отряд небоеспособен. Что нам делать, если придут русские? Что нам делать?»
— Я сделаю для вас все, что могу!
На обратном пути все это вырывается из Виссе.
— Никогда еще офицеры не подвергались более злым насмешкам, не унижались и не подвергались таким издевательствам, как в Сталинграде. Еще при обучении они должны были мне сказать, чего ожидают от меня. Это преступление! Несчастные, брошенные калеки, больные, полузамерзшие, умирающие от голода и погибающие, и такую кучку горя ему придется вести в бой, чтобы те, наверху, и дальше могли отдавать бредовые приказы! Это совершенно невиданное издевательство и пренебрежение к офицерскому составу.
— Мы не офицеры, господин капитан. — Куновски плюет в снег прямо перед собой.
— Радуйся! Мне не хватает мужества снять форму и бросить им ее под ноги!
— При таком морозе еще и шмотки сдавать, господин капитан! Ну не настолько же!
— Если вы хотите еще взбесить меня, Куновски, тогда скажите сразу!
— Ну что вы, господин капитан! Где уж мне! — Куновски грязно ухмыляется.
— Куновски, не переоценивайте мое терпение!
— Он ведь просто хотел подбодрить вас, господин капитан! — объясняет Кремер.
— Заткнитесь! — вскидывается на него Виссе.
Они молча продолжают свой путь. Виссе впереди, еще больше ожесточившись тем, что Куновски и Кремер отстают.
«В Сталинграде командование оказалось слабым и не срабатывает, постоянно совершает ошибки, продолжает настаивать на своей претензии к командованию и дает безумные приказы, бросает доверенных ему солдат в пропасть катастрофы.
Слепое повиновение превращается в соучастие. Идеалы уже не достойны подражания. То, что они говорят или требуют, уже недействительно — оно стало глупым и неприличным.
Повиноваться стало трудно. Нужно смотреть и проверять, какие приказы должно выполнять, и искать в них смысл. Ответственность вырастает безгранично, так что можно полагаться только на собственное усмотрение. Каждый отдельный приказ, который отдают эти слабаки, ставит перед офицерами вопрос совести: выполняют ли они при этом приказ, имеющий военную целесообразность или плодят новых кандидатов в мертвецы?
В Сталинграде носители мундиров и званий разделились на две части: солдат и несолдат. Тут ефрейтор мог быть больше солдатом, чем его генерал, а полковник чувствовать себя ближе к простым солдатам, чем ко всем своим офицерам. Кроме того, быть офицером превратилось в высокую задачу, которая выполнялась в полном одиночестве», — размышляет Виссе.
Постепенно Куновски и Кремер снова догоняют его, держатся на том же расстоянии от капитана и тем самым показывают, что они по-прежнему чувствуют себя его товарищами.
— Если бы не было этих бедняг!
— Знаете, вы им понравились, господин капитан!
— Ну и дурак ты, Куновски!
— Конечно, господин капитан, они просто втрескались в вас. Они даже уже не надеялись, такие оборванные и заброшенные, вдруг получить такого бравого обер-вахмистра вместе с капитаном! Ведь они о нас такого мнения, господин капитан, цепляются за нас, как утопающие, и привязчивы, как бездомные собаки!
— Но осталась ли у них воля к борьбе?
— Пока солдат еще может держать свою пушку, он что-нибудь да значит и может хотя бы одно: требовать пожрать!
— Мы же не можем бросить их!
— Как вы думаете, господин капитан, почему я тогда вернулся от Иванов, чтобы здесь подохнуть? Потому что я не смог просто смотаться и бросить ребят в беде!
— Ну, что вы, кадеты на вечерней прогулке? — приветствует их фельдфебель минометной батареи. Узнав Виссе, он быстро смывается.