– А сейчас-то ты что делаешь? – спрашивает у неё Грейс.
Лейла рассеяно смотрит на связку тонких проводов в своих пальцах.
– О, я вырвала их из стены, – охотно сообщает она. – Мы можем слегка притопить лобби... Чтобы воды было совсем немного... И оставить в воде оголённые провода. Тогда нам будет достаточно просто нажать переключатель – и пуф! – проще простого.
Я нервно сглатываю.
– Ты уж слишком хороша в расстановке ловушек, Лейла.
– Как ты вообще научилась делать подобные вещи? – изумляется Мишель.
– Гёрл-скауты, – улыбается Лейла. Фальшиво.
– Точно уверен, такому в гёрл-скаутах не учат, – с сомнением произносит Радж.
– В любом случае, нам нужно придумать, как использовать всё это, – Алистер кивает на груду хлама на столе. – Вот, например, банка краски на основе масла. Должна быть очень скользкой. И, хотя это не моё дело, чувствую, я должен предупредить: избегайте попадания краски в глаза, или...
– Разольём её на лестнице, чтобы Наблюдатели поскользнулись и не могли за нами угнаться, – перебивает его Радж.
– Я собирался предложить наполнить краской эти шарики, – недовольный тем, что ему не дали договорить, ворчит Алистер. – Мы сможем обороняться ими – поверьте, эта краска правда очень вредна для глаз. Временно ослепит.
– Мне нравится эта идея, – одобрительно говорю я Алистеру, и он кривит рот в благодарной улыбке.
– Прекрасно! Это будет иметь катастрофические последствия для Наблюдателей, – с энтузиазмом кивает Лейла. Мне прямо неловко становится от её неподдельного восторга.
– Ладно, ребят, – вздыхаю я, не в силах больше наблюдать за этим. – Я, пожалуй, пойду. Знаете, не забудьте потом рассказать остальным, где и какие ловушки вы расставили.
– Разумеется! – фыркает мне в спину Мишель.
В коридоре я сталкиваюсь с Джейком. Он несёт куда-то внушительную коробку инструментов, но, увидев меня, останавливается.
– Слушай, Принцесса, как раз искал тебя, – сообщает он, ставя коробку на пол.
– Правда? Зачем же?
– Что у тебя за имя?
Мои брови от изумления взлетают вверх. Какой-то странный вопрос для нашей ситуации.
– Французское, – наконец, отвечаю я.
– Ты француженка? – на его лице явно проступает недоверие.
– Нет, я из Огайо. Арагорн, что за вопросы, тебе не кажется, что это немного не вов...
– Значит, девушка из Аппалачей, – Джейк задумчиво закусывает губу, глядя на меня в упор, и, по-моему, вообще не слышит, что я говорю. – И с каких пор в Аппалачах распространены французские имена?
– К чему эти расспросы? – я начинаю злиться. Джейк в ожидании приподнимает бровь. Я вздыхаю. – Хорошо. Родители хотели назвать меня в честь своих матерей. Бабушку со стороны отца звали Мария, а со стороны мамы – Кэтрин. Никто не хотел никому уступать, так что было решено назвать меня Мэри-Кейт. Но в последний момент сестра отца их отговорила, предложив вариант «Марикета». Это редкое французское имя, и...
– То-то я никогда раньше его не слышал, – замечает Джейк, снова перебивая меня. – Хорошо, что тебя не зовут Мэри-Кейт. Потому что тогда мне пришлось бы называть тебя «Мэри-Джейн». А твоё имя тебе очень даже идёт. Такое же уникальное.
– Арагорн, может, пояснишь...
– Сегодня, когда я думал, что мы вот-вот умрём, – продолжает он, по-прежнему не слушая, – я вдруг понял, что так мало о тебе знаю. Так что теперь стану навёрстывать упущенное, если ты не против.
С этими словами Джейк притягивает меня к себе и мягко, но жарко целует. Я упиваюсь этими мгновениями, запуская ладонь в его волосы, прижимаясь к нему всем телом, и точно знаю: никогда раньше я не ощущала такого желания, как сейчас. И... нет, совсем не похоже на то, что я себе навоображала. И всё это просто до смешного несвоевременно, но голос разума смолкает, когда Джейк проводит ладонью по моей спине, запутывается пальцами в моих волосах, и из прикосновения его губ уходит вся мягкость, уступая место жажде. Я так хочу... всего, прямо сейчас, и не важно, что нам грозит опасность, это больше не имеет никакого значения. Только его рука, прижимающая меня к себе. Его пальцы, сжимающиеся в кулак в моих волосах.